Движимая благой целью, с которой, собственно, и начинаются неприятности, Лера потихоньку встала с диванчика и бочком направилась к столу. Только он из всей мебели и остался на первоначальном месте. Цель ее была все ближе, собственная находчивость радовала все больше, и вот, когда она уже поверила, что у неё всё получится, это произошло.

Шла она себе, шла, а потом, в одно ужасное мгновение, на ее пути - из ниоткуда - возник Александр. Лицо его было суровее, чем у древних волшебников из книг по истории. И все бы ничего, ну испугалась бы Лера и, поджав хвост, вернулась на диван. Но ее рука, сжимавшая кинжал, сама собой оказалась около его грудной клетки, а лезвие противоестественно легко, без усилий с ее стороны, вошло волшебнику в тело именно так, как он показывал - снизу вверх. И хотя Лера не собиралась этого делать, но рука жила своей жизнью, действовала уверенно, будто Лера была закаленным в боях солдатом и не раз проделывала подобное, или будто на нее заклинание наложили. А может, и впрямь наложили... Александр слегка дернулся и застыл. Глаза его вспыхнули торжеством и болью. Лера дернулась тоже - от неожиданности, нахлынувшей паники и осознания непоправимости содеянного. Она попыталась выдернуть кинжал, словно это помогло бы, но Александр едва заметно мотнул головой и что-то прошептал - что именно, не разобрать. На руки Лере полилась кровь, немного, но достаточно, чтобы её передёрнуло.

"Демоны бы все побрали!
– подумала она в сердцах.
– Да что ж за день поганый! Все через одно место!"

Александр стал беззвучно оседать на пол. Лера секунду раздумывала, стоит ли подхватывать его с риском сорвать спину, но потом решила, что от нее не убудет. На случай, если он всё-таки выживет. Не мешает подстраховаться, ведь шишка на голове не добавит ему жизнелюбия.

Александр оказался чрезвычайно тяжелым, куда тяжелее, чем ей представлялось. Он заваливался вперед - очень неудобно, потому что Лере приходилось удерживать его, и одновременно не дотрагиваться до кинжала, который до сих пор торчал из его груди. Лера пыхтела, но от удара об пол его кое-как спасла. До дивана не дотащила, но на пол - а главное, на спину - уложила.

И что дальше? Он умер или нет? И извечный вопрос - ей-то что теперь делать?

А дальше началось волшебство. Колба с кровью взмыла в воздух, подлетела к теоретически бездыханному телу Александра и перевернулась, выплеснув своё содержимое на волшебника. Кровь не вылилась сплошной струёй, как должна была бы согласно всем существующим физическим законам, а рассеялась в воздухе и узором опустилась на его тело в соответствии с начертанными символами. Выполнив миссию, колба плавно вернулась на свое место, в штатив, и застыла там, словно ничего и не произошло.

Кровь повторяла четкие линии рисунка, и там, где завершался очередной символ, вспыхивал огонь. Вскоре все знаки полыхали ровным голубым пламенем, и Лера стала всерьез опасаться за сохранность лаборатории. Как бы полноценный пожар не занялся. В любом другом случае она бы предположила, что здесь имеются охранные заклинания, но после проникновения в ее спальню нелепого субъекта в семейных трусах, уже не знала, что и думать. И готовилась к худшему.

Опасения её оказались излишни, пожара не случилось. Огонь горел еще минуту, и никаких попыток вырваться за пределы очерченных символов не предпринимал, он не становился ярче, но и не угасал. Лера неотрывно смотрела на кинжал, торчащий из груди Александра, и только потому не пропустила момент, когда его контуры начали легонько дрожать и расплываться. Он превращался в марево, дымку и, в конце концов, развеялся. После этого осталась рана -- маленькая и неопасная, разве может из-за такого пустяка умереть волшебник?

Рана стала притягивать к себе огонь. Это было похоже на водоворот. Один за другим символы гасли с противным шипением, огонь собирался в единый поток и стремительно уходил в тонкий порез, забирался под кожу, растекался под ней, отчего она начинала светиться.

"А что у нас сегодня на ужин? Шашлык. Кто самый голодный?" - Лера пыталась сохранять присутствие духа и шутить. И то, и другое выходило у неё из рук вон плохо.

Вскоре всё тело Александра изнутри подсвечивалось приятным голубоватым цветом, по крайней мере, в тех местах, где кожа была обнажена. Им запросто можно было бы осветить небольшую залу и сэкономить, таким образом, на волшебстве. Лера гадала с чисто научным интересом, сгорит ли её муж в этом внутреннем пламени, и если да, то как тогда воскресать будет. Из пепла, как птица Феникс? То есть лысым и с крылышками? При этом из головы не выходила злосчастная палка и фокусы, которые она выкинула. И она все ждала, когда же рванет, когда все пойдет не так, и даже отодвинулась подальше на всякий случай...

И оно пошло, и оно рвануло, только совершенно иначе, нежели ей представлялось.

***

– Матвей, как ты себя чувствуешь?

Мать, как обычно, без стука зашла в комнату сына. Матвей спал и во сне спасал миллионы жителей соседнего королевства от происков злых волшебников. Зло было практически искоренено, и Матвей предвкушал искреннюю благодарность и восхищение, с которой встретят его спасенные. Не успел. Еще бы каких-нибудь пять минуточек, и он бы... ээх, да что теперь говорить!

– Мама?
– спросил он, протирая глаза.
– Мама? Что случилось?

– Ничего не случилось, - ответила мать.
– Я просто зашла узнать, как дела. А ты - спишь.
– Сказано это было таким тоном, словно Матвей никакого морального права не имел спать.

– А я - сплю, - эхом отозвался он и приподнялся на локтях, поморщившись от боли в истерзанных ладонях.
– Знаешь, мне уже лучше. А сколько времени?

– Одиннадцать вечера.

Если Алевтине Григорьевне показалось странным то, что Матвей спит ночью, то кто он такой, чтобы возражать?

– Тебе что-нибудь нужно?
– спросил он, поразмыслив и не найдя другой причины, по которой мать его разбудила.

– Нет.

И снова этот тон. Полный двусмысленности, взрывающий мозг миллионами возможных нюансов в диапазоне от категорического, чистосердечного "нет" до яростного безапелляционного "да!"

– Тогда... что?

Матвей совершенно растерялся. Полусонный, беззащитный, он кое-как выбрался из-под одеяла и сел на кровати. Посмотрел на мать - она, кажется, над чем-то размышляла.