– - О какой пьесе идет речь?

Гриммюрграс собрал иллюстрации, которые демонстрировал студентам, и сложил их в портфель, пытаясь понять, что именно он успел пропустить. После яркого ужина с Льоусбьёрг стягивающаяся вокруг него петля событий словно бы ослабла, и хотя он помнил все то, что случилось с ним за последние дни, ощущение, будто все вернулось на круги своя, и он больше не главный участник происходящего, расслабило Гриммюрграса, даже окрылило. Он каждый вечер ужинал с Льоусбьёрг, но их разговоры сводились к обсуждению прошедшего дня, сумасшедшего для нее из-за подготовки к празднику и спокойного для него, умудряющегося не участвовать в этом безобразии. Но Главный Издатель больше не притрагивалась к крепким напиткам, так что ничего особенного в эти вечера не случалось.

Пьеса? Очень странно. Рукопись Гриммюрграса так и не всплыла, и он совсем забыл о том, что что-то писал. Не до того было. Да и его работа была научным трудом, монографией, если он верно определил жанр. Пьес он никогда не писал.

Тандри ждал, пока последний студент покинет аудиторию. Сделал шаг к кафедре, но Гриммюрграс сам направился к нему. Остановился у дверей, глядя в лицо Тандри: тот старательно подбирал слова и боролся с собой.

– - Пьеса для праздника, -- наконец выдавил он из себя, судорожно сжимая кулаки.

Что с ним происходило, Гриммюрграс не понимал, как и то, о чем Тандри ведет речь. И продолжил бы пребывать в неведении, поскольку задать повторно вопрос "Что за пьеса?" посчитал глупым, но Тандри усмехнулся и добавил:

– - Да вы шутите! Ваш ассистент, Оуск, набирает актеров для прослушивания! А когда я попросил записать и меня, она отказалась. Сказала, что вы категорически против. Но я не могу понять, почему... Вы же... Из-за того, что случилось?
– - он замялся, но разочарование в его голосе звучало уже отчетливо -- его разум сдавал позиции, как бы Тандри ни пытался за него зацепиться.
– - Вы ведь знаете, что я смогу сыграть нужную роль! Так почему?..

– - Знаю, -- Гриммюрграс кивнул, бросил взгляд на висящие над доской часы, снова посмотрел на Тандри.
– - За мной.

Он вышел, не оглядываясь, зная, что тот идет следом. Но каким надо было оказаться дураком, чтобы поверить, будто затишье может быть долгим. В Норзуре об ураганах знали лишь из книг, но если бы здешние жители встречались с ними и решили бы давать им имена действительно существующих людей, то "Оуск" непременно бы оказалось среди них. Какое красивое имя, обещающее что-то совсем безвредное и даже сладостное, но скрывающее под собой коварное, опасное. "Бойтесь желаний!" -- написал один мудрец. Хотел ли он при этом предостеречь: "Бойтесь Оуск!"?

Она ожидала своего профессора в столовой, чтобы в обеденный перерыв вручить измененное расписание оставшейся половины дня или же сообщить, что сегодня ждать неожиданностей не придется. Для этого они встречались утром и в обед: Оуск полагала, что в течение дня можно внести столько изменений, что лучше быть начеку, особенно если ты не в чести у завкафедрой. И все-таки некоторых неожиданностей она предугадать не смогла. Например, что придет Тандри, чтобы разобраться в несправедливости. И что о пьесе все-таки станет известно.

– - И когда ты собиралась рассказать, что я готовлю представление к празднику?
– - без прелюдий спросил Гриммюрграс, усаживаясь напротив. Тандри остался стоять рядом в некотором замешательстве. Гриммюрграс постарался подбодрить его кивком головы, но это не помогло.

– - На днях, -- бросила она, защищаясь. Ее взгляд перебегал с лица начальника на лицо отвергнутого студента, и Оуск, почувствовав себя загнанной в угол, будто бы нахохлилась и приготовилась защищаться. Кто сказал, что у маленькой птички не твердый острый клюв, а на лапках нет коготков?

– - То есть ты собиралась проводить пробы, не имея в наличии пьесы?

– - Да... То есть нет! Профессор Гриммюрграс, я четко представляю, о чем будет эта пьеса, и знаю, какие типажи нам для этого понадобятся.

– - Выходит, пьесу ставишь ты, но от моего имени? А чем в это время заняты другие работники кафедры?

– - Понятия не имею, -- высокомерно сморщив носик, отозвалась Оуск.
– - Готовят очередной бесталанный номер.

– - А почему тогда я ставлю еще какую-то пьесу?

Некоторое время она молчала, всматриваясь в лицо сидящего напротив. Потом посмотрела на Тандри, снова на Гриммюрграса.

– - Вы ведь не серьезно, профессор? Вы ведь понимаете, как это ужасно, что ваше имя стоит в списке тех, кто из года в год делает самые жалкие номера на День...

– - Да кому какое дело, где стоит мое имя?!
– - не выдержал Гриммюрграс.
– - Никто толком не задумывается обо всех этих представлениях! Они однотипны, и вряд ли кто на следующий день вспомнит, с чем именно выступила кафедра археологии и антропологии.