– Что же это получается?
– задумчиво взлохматил волосы на затылке Назаров.
– Аномальная зона расширяется?

– Вполне жизненная и приземлённая версия, - согласился Палыч.
– И Сергей придерживается того же мнения. Мол, после его визита в Мутный Лес расширение зоны и началось. Считает, что старуха-шаманка слегка встревожилась и решила.... Не знаю я, честное слово, что она там решила и совершила, но теперь всякая экзотическая нечисть разгуливает - без зазрения совести - и по правому берегу Малой Мутной. То бишь, в качестве пограничных дозоров-разъездов.

– А биолокационной рамкой пользовались?

– Конечно. Там, где видели кабана-мутанта, проволочки вращались - как сумасшедшие. А здесь, возле деревянного Идола, не хотят.... Ладно, Рыжий, пошли к нашим товарищам, поучаствуем в сборе дровишек для костра. Нехорошо, когда одни путники заняты текущими походными делами и приготовлением сытной трапезы, а другие - в это же время - предаются праздной болтовне...

Обед (макароны с говяжьей тушёнкой под горячий крепкий чай с баранками, купленными вчера в поселковом магазине), уже подходил к концу, когда на восточном склоне зазвучал-затренькал мелодичный колокольчик.

Пашка тут же потянулся к карабину, прислонённому к берёзовой колодине.

– Не дёргайся, братишка, - посоветовал Сергей.
– Это зыряне. Они мирные и безвредные.

– Поть, поть, поть!
– послышалось сквозь звон колокольчика, и уже через пару минут на вершине холма появился целый караван.

Первым выступал матёрый рогач (с обломками рогов на замшевом лбу и бронзовым колокольчиком, подвешенным на шее с помощью блёкло-розовой ленты), на широкой спине которого важно восседал седовласый и узкоглазый старик, облачённый в нарядный тёмно-бордовый малахай. За вожаком послушно следовали два молодых оленя, не отягощённые каким-либо грузом. Замыкал походную колонну неулыбчивый тёмнолицый мужчина в засаленном ватнике, несущий на плече двуручную пилу.

– Здравствуй, Вогул!
– торопливо поднимаясь на ноги, поприветствовал старика начальник метеостанции.
– Рад встрече, дружище. Извини, но не знаю имени твоего спутника.... Проходите, гости дорогие, к костру, пока чай не остыл.

– Это Никша, мой средний сын, - ловко слезая с оленя, сообщил пожилой комяк.
– Он олешками займётся. То, да сё. Молод ещё, короче.... А я чайку, пожалуй, попью. Крепкого и сладкого. Только любимую кружку достану из походной сумки...

"Тёмнолицый Никша только делает вид, что занимается оленями", - внутренне поморщился Назаров.
– "А на самом деле, подлец и морда неумытая, глазеет на Лизавету. Сволочь озабоченная и похотливая. Потомственный оленевод, а туда же.... С другой стороны, как на Лизку не глазеть? Натуральная и патентованная фотомодель, типа - девяносто-шестьдесят-девяносто. Или что-то около того. Таких незабываемых роковых красоток в этих диких краях отродясь не видали.... Да, дела-делишки эротические. Ещё по весне я с Лизаветой целовался взасос - как и полагается, на последнем ряду "киношного" зала. А что теперь? Разговоров старательно избегает, глаза стыдливо отводит в сторону. Неужели, всерьёз влюбилась в этого бородатого Серёгу? Прав, всё же, был бессмертный классик, сказав в своё время, мол: - "О, женщины! Вам имя - вероломство...". Ещё как прав. Так его и растак...".

Когда пожилой зырянин, вволю напившись предложенного чаю, поставил пустую алюминиевую кружку на плоский камушек, Сергей вежливо поинтересовался:

– Уважаемый, а что ты забыл на вершине этого холма? Зачем привёл сюда олешек?

– Печёрского Деревянного Бога надо забрать. Обязательно надо. Непременно. Отпилим, предварительно убрав камни, над самой землёй. Потом крепко привяжем верёвками к оленьим спинам и увезём. Для того чтобы установить в другом месте.

– Зачем - в другом?

– Так надо. Негоже ему смотреть в ту сторону, - достав из кармана малахая самодельную курительную трубку, указал на северо-запад Вогул.
– Чернотой веет оттуда. Веет и веет. Причём, чужой чернотой. Бог может ослепнуть.

– Вы - шаман?
– вмешался в разговор общительный Палыч.
– Умеете распознавать суть вещей и природных явлений?

Старик, кряхтя, поднялся на ноги, неторопливо подошёл к костру, вытащил из аметистовых углей лениво тлевшую сосновую ветку, умело раскурил трубку и, выпустив изо рта бело-серое облако ароматного табачного дыма, ответил:

– Ошибаешься, Профессор. Какой из меня шаман? Я, наоборот, знатный оленевод.

– Так и я давно уже не профессор, а заслуженный российский пенсионер...

– Не лукавь, очкарик. "Профессор" - это твоё имя. По крайней мере, именно так тебя часто величают за глаза.

– Ладно, пусть будет по-вашему, господин Вогул. Профессор, так Профессор, - благоразумно не стал спорить Иван Палыч.
– Позвольте задать вопрос?

– Спрашивай. Или же задавай. Как хочешь.

– Вы сказали, мол: - "Печёрский Деревянный Бог". А почему, извините, именно "Печёрский"?

– Не извиняйся, Профессор. Всё просто. Коми-зыряне бывают разные: верхневычегодцы, нижневычегодцы, вишерцы, вымичи, ижемцы, прилузцы, сысольцы, удорцы. А мы - печорцы, так как пасём олешек вдоль реки Печёры и её правых притоков. Поэтому и Бог наш - Печёрский.... Я понятно объяснил?

– Понятно и очень доходчиво. Большое вам спасибо...

Вогул тщательно выбил трубку о каблук кирзового сапога и, запихав её в карман малахая, объявил:

– Пора приниматься за работу. Сын, однако, заждался.... А вы, легкомысленные путники, собрались переправиться через Малую Мутную и немного погулять по тамошним неспокойным местам? Ну-ну. Смотрите, не загуляйтесь до смерти.... Может, сразу, пока ещё не поздно, повернёте назад? В том смысле, что от греха подальше? Пока Души не почернели и не зачерствели? Впрочем, вам решать. Каждый взрослый и разумный человек волен самостоятельно выбирать жизненную Дорогу.... Птичка, - внимательно посмотрел на Наталью, - присматривай там за ними, неразумными. Договорились?