– Норин – удивительная женщина. Сильная и храбрая. И она любит тебя. Слышишь?

– Но она…

– …жертва, борющаяся за свое тело и разум.

– Не понимаю.

– Норин никогда бы не причинила тебе вред, но иногда у нее не хватает сил… Иногда он пробирается внутрь ее головы, и как бы сильно она не сопротивлялась, он берет верх.

– Кто – он?

Тетя Мэри не спешит с ответом. Прожигает меня взглядом и молчит.

– Что? – Восклицаю я. – Чего ты боишься? Она…, – сглатываю,– она одержима?

– Ее контролируют силы извне.

– И как я могу быть уверена, что прямо сейчас эти «силы» не взяли над ней верх?

– Думаю, на этот раз он сделал просчет. – Мэри-Линетт опускает руки и ухмыляется. В глазах у нее загораются искры. – Он рассчитывал, что сломит ее. Но ошибся. Теперь она ненавидит себя так люто, что будет бороться еще сильнее, еще отчаяннее.

– О ком мы говорим? Кто ее контролирует?

– Тот, кому подчиняются все ведьмы, моя дорогая. – Неожиданно выдыхает тетя и на меня смотрит из-под опущенных, густых ресниц. Застываю от ужаса, а Мэри-Линетт едва слышно шепчет, – Дьявол, Ари. – достает из кармана сигареты и закуривает. – Он самый.

Она сказала слово на букву «В». Она сказала «ведьмы ». А потом, видимо, решила не останавливаться и добить меня окончательно и еще про Дьявола что-то сказанула.

Я даже не помню, как оказываюсь дома. Как оказываюсь за кухонным столом. Как в пальцах сжимаю горячую кружку чая с мятой. Ничего не понимаю.

Норин тоже здесь. Я думала, мы должны поговорить. Думала, мы должны выяснить отношения, определиться, как жить дальше, учитывая то, что она едва не разодрала меня в клочья. Но теперь я понимаю, что все это полная чушь. Смысл обсуждать такие мелочи? У нас на повестке дня целый Армагеддон , кажется. К уда уж до диалогов об обычном, тихом , семейном скандале? Кто-то бьет посуду, а мы бьем друг друга о стену. Вполне нормально.

– Ари, наша семья немного не такая, как все остальные.

О, Боги, меня сейчас стошнит.

– Немного? – Тихо переспрашиваю я, тарабаня пальцами по чашке.

– Достаточно, чтобы люди не поняли таких различий. – Ровным голосом говорит тетя Норин, а я гляжу на нее и никак не могу смириться с тем, что еще в обед она сидела внизу в подвале и срывала зубами ногти со своих пальцев.

– Мы унаследовали эту особенность от предков.

– К сожалению, она передается всем без исключения.

– Особенность.

– Да.

– Очень удобное определение. – Н и черта не понимаю. Смотрю на тетушек и широко улыбаюсь. Так широко, что сводит скулы. – И что же это за особенность?

Мэри-Линетт покачивает головой и отрезает:

– Предрасположенность к магии.

– Еще одно умное слово. Пред-рас-по-ло-жен-ность.

– Я просто пытаюсь говорить понятно.

– Ты несешь полную околесицу, тетя Мэри. Не подбирайте тупые термины. Говорите как есть, и все! Ведьмы существуют. Да или нет?

– Да. – Кивает Норин.

– Видите, это совсем не сложно. – Боже, Боже, я в дурдоме. Дышать нечем. О чем мы тут вообще разговариваем ? Я сейчас грохнусь в обморок. – И я тоже ведьма?

– В седьмом поколении.

– Ого. Я должна обрадоваться?

– Для ведьмы это престижно.

– Так выпьем за это! – Припадаю губами к уже остывшему чаю и пью так жадно, что едва не давлюсь. К счастью, мне не суждено умереть от травяного пойла тети Норин.

– Ари, - протягивает тетя Норин и внезапно придвигается ко мне ближе, - мы в курсе, что тебе страшно, что ты ненавидишь нас и это место. Но это то, кто ты есть, и поверь, мы всячески пытались огородить тебя.

– Но от природы не убежишь. – Договаривает Мэри-Линетт. – К сожалению.

– То есть вы обманывали меня.

– Защищали.

– Нет, нет. Вы лгали! Как и моя мама. Как и бабушка.

– Ари…

– Как вы вообще могли скрывать такое? – Возмущаюсь я, взмахнув руками. – Я здесь сидела и рассказывала вам о косых взглядах прохожих, а вы прикидывались невинными овечками и хлопали своими ресницами, будто бы я сбрендила.

– Так было нужно, Ари.

– Н у, что за чушь? Это же глупо. Давайте вы будете начинать фразы, а я заканчивать.

– Послушай, мы не сказали правду, чтобы…

– …уберечь меня.

– Ари, это совсем…

– … не смешно.

– Ты можешь выслушать? От этого зависит…

– …моя жизнь, ваша жизнь, жизнь всего мать его человечества ! Брать дальше? Или ограничимся маленьким всемирным апокалипсисом?

– Господи, Ариадна, ты такая же, как и…

– …моя мать.

– Нет. – Норин сердито сводит брови и шепчет. – Как и наша мать. Не хочешь никого слушать. Сначала спрашиваешь, а потом затыкаешь уши.