Степан Иванович посмотрел на часы. Без четверти пять. Пора начинать – сегодня, как и каждый четверг, с четырех до семи прокурор проводил прием граждан.

Сергеев закрыл шкаф, уселся за свой стол, кашлянул и, нажав кнопку селекторного переговорного устройства, отдал команду своему секретарю:

– Начинайте пускать, Елена Федоровна.

Спустя минуту дверь кабинета прокурора области отворилась – без обычного осторожного предупреждающего стука. В кабинет вошел парень лет семнадцати, одетый просто, но чисто, а с ним – немолодая женщина, по виду: типичный школьный директор.

– Здравствуйте, – явно волнуясь, проговорила женщина.

– Здравствуйте, – приветливо откликнулся Степан Иванович. – Проходите, присаживайтесь.

– Будь достоин, – произнес парень и неожиданно поклонился.

– Э-э-э… – озадачился такой манерой здороваться прокурор. – Присаживайтесь…

К его удивлению первым заговорил парень, а не женщина.

– Вперво, позвольте представить, господин прокурор, мою спутницу, – начал он. – Мария Семеновна Ростова, директор саратовского детского дома номер четыре.

Женщина, приподнявшись со стула, кивнула прокурору. Сергеев никак не отреагировал на это ее действие. Он во все глаза смотрел на парня.

– Меня же зовут – Олег Гай Трегрей, – продолжал юный посетитель. – Я являюсь воспитанником детского дома, коим заведует Мария Семеновна.

– Очень… кхм.. приятно, – ответил, воспользовавшись коротенькой паузой, прокурор. – По какому вопросу изволили пожаловать? – спросил он, невольно подделываясь под речь парня.

– Третьего дня был арестован оперативный сотрудник отделения полиции Ленинского района старший лейтенант Никита Валентинович Ломов, – сказал Олег. – По выданной вами санкции заведено уголовное дело по статьям двести восемьдесят шесть и сто девять уголовного кодекса РФ, сам старший лейтенант Ломов заключен под стражу и помещен в следственный изолятор.

Степан Иванович нахмурился… Фамилия «Ломов» тут же заставила его прикрыть лицо выражением непроницаемой строгости – как забралом. Он прекрасно помнил это дело. Конечно, не забыл и о том, как звонили ему с настоятельной просьбой не затягивать с санкциями на арест и заключение старлея под стражу. Это дело было из разряда – «нужных». Тех самых, по поводу которых кое-откуда… следуют специальные инструкции: «сделать все быстро», или «затягивать насколько возможно», или вообще «ничего не предпринимать». Излишне говорить, что просители «из народа» каким бы то ни было образом повлиять на течение «нужных» дел никак не могли. Чем бы они не грозили, как бы не умоляли, что бы не сулили. Что прокурор – враг сам себе, что ли? Если серьезные люди попросили, надо сделать. А в награду обретешь возможность самому полноправно ожидать поддержки и помощи от этих самых серьезных людей. Это и было в понимании прокурора узами взаимопомощи.

С делом Ломова Сергееву все было кристально ясно. Только вот… прокурор никак не мог уловить связи между этим странным детдомовцем и опером Ломовым. «Родственники они, что ли?» – подумал Сергеев.

– Так, – сухо произнес прокурор. – Все верно. Сотрудник полиции – уже бывший – Ломов подозревается в том, что, имея намерение шантажом добиться от задержанного Левина дачи признательных показаний, передал ему наркотические средства, после приема которых задержанный Левин и скончался в камере предварительного заключения. По-моему, дело ясное, – пожал плечами Степан Иванович, – насколько мне известно, уже нашелся и свидетель, сообщивший следствию, что Ломов в частном разговоре с ним выказывал намерения поступить так, как поступил. Так с чем вы пришли ко мне, молодой человек? И… простите, кем вы приходитесь Ломову?

– Никита – наш друг, – коротко ответил Олег. А Мария Семеновна, подняв взгляд на лицо прокурора, негромко добавила:

– Соратник… – при чем Сергеев вдруг поразился тому, как измученно усталы глаза женщины.

– А пришли мы с тем, – продолжил Олег, – чтобы донести до вас, господин прокурор: старший лейтенант Никита Ломов – невиновен. Бессомненно невиновен. Преступление было совершено…

– Это на каком же основании вы можете утверждать, что?.. – начал было, повысив голос Сергеев, но перебить парня ему не удалось.

– …преступление было совершенно именно с целью оговора Ломова, – договорил Олег. – Основание моего утверждения? Извольте, господин прокурор. Совершение данного преступления не позволительно честью служилого человека, каковым старший лейтенант Ломов и является. И я сейчас со всей ответственностью готов поручиться за лейтенанта словом урожденного дворянина. Жаль, что в этой государственной системе слово дворянина не имеет достаточного веса…

Лицо Сергеева пришло в движение. Брови его поползли вверх, рот криво приоткрылся – отчего забрало строгости, закрывающее лицо Степана Ивановича, зазмеилось трещинами.

– Ты… Вы… что же – дворянин? – изумленно осведомился он.

– Вестимо, господин прокурор.

Сергеев вопросительно посмотрел на Марию Семеновну.

– Это что, шутка какая-то? – поинтересовался он. – Провокация?

Та чуть улыбнулась.

– Насколько я знаю Олега, – сказала она, – он такими вещами шутить не станет.

– И еще, господин прокурор, – заговорил снова Трегрей, – я склонен предполагать, что Никиту Ломова оговорили с целью не дать ему призвать к ответу негодяя, имя которого должно быть вам известно.