Прибежала Светлана с бутылкой «Абсолюта», поставила ее на стол. Потом взяла снова и попыталась открыть. Но пробка проскальзывала в ее ладони.

– Может, и в самом деле не стоит пить, пока все не сделаем? – обратилась она к сидящим за столом. – А вдруг это и в самом деле плохая примета?

– Никуда он не денется, ваш Селезнев, – успокоил мистер Боум, забирая у нее бутылку. – В противном случае у его предприятий будут большие проблемы в Штатах. Он ведь там строительством отелей занимается. Начнутся проверки, стройки будут остановлены, потом найдут налоговые нарушения и ущерб экологии. Ему дешевле будет нам здесь заплатить.

Майкл открутил пробку и вернул бутылку на стол.

– Похоже на рэкет, – усмехнулась Настя.

– Ты чего! – возмутилась Светлана. – Мы свое вернуть хотим, нам чужого не надо. Ты если отказываешься, то наверняка не просто так: наверняка уже все с ним обговорила в постели.

Валентина Николаевна и Настя поднялись одновременно:

– Спасибо за обед, но мы, пожалуй, пошли.

Вдвоем направились к дверям, и вдруг обе остановились.

– А куда нам идти? – изумляясь своей рассеянности, воскликнула Валентина Николаевна. – Ведь мы в своем доме.

Но дочь уже подхватила ее под руку.

– Прогуляемся немного.

Они подошли к выходу и услышали за спиной приторно-удивленный голос миссис Боум:

– Вы что, обиделись?

Во дворе на деревянной скамейке сидел Сева. Увидев женщин, он поднялся и доложил, что у Селезнева сейчас полицейские, вместе они кое-что обсуждают, и он бы хотел при этом присутствовать.

Валентина Николаевна пожала плечами, а Настя сказала, что они никуда уходить не собираются, только несколько минут посидят на этой скамейке. Сева тут же попытался сорваться с места. Пообещал прислать кого-нибудь для их охраны.

– Да кому мы нужны! – вздохнула мама.

– Вы себя недооцениваете, Валентина Николаевна, – заметил мужчина и поспешил к калитке.

Дверь за ним закрылась.

– Вообще-то он достаточно обаятельный, – произнесла мама.

– Достаточно для чего? – спросила Настя, рассчитывая, что говорить о Селезневе и его деньгах они не будут.

Валентина Николаевна не ответила. Потом посмотрела на дверь собственного дома:

– Никогда не думала, что Нина такая! Раньше вроде нормальная была, с ней можно было о чем-то поговорить, не только о деньгах. Посмеяться с ней можно было… Помнишь, я рассказывала, что Селезнев за мной увивался? Так вот, все не так было. Скорее наоборот… То есть… Разумеется, я за ним не бегала, а вот Нинка просто его преследовала. Но у Игоря уже была Полина, и все понимали, что он никогда ни на кого смотреть не будет. Кто такая Нинка рядом с Полиной! А Лешка Воронин так по Иволге вообще с ума сходил. А Нина ему… как бы помягче…

– Я все знаю, – шепнула Настя.

Мама замолчала, но сидеть, не произнося ни слова, уже не могла:

– Когда мы обе без мужей остались, переживали, плакали, в Америку улетели, а там… Майкл прав: никому мы там не нужны были. У Нины вообще крыша съезжать начала. Ей постоянно казалось, что Лешка ее… В смысле не он, а привидение за ней следом ходит. Мы через год или два, наверное, стоим в аэропорту «Ла гвардия», и вдруг она обмерла и шепчет мне: «Вон Лешка мой пошел!» Я обернулась, а она на какого-то мужика показывает. А тот на Воронина никак не похож – и ростом повыше, и вообще по-другому движется… Она чуть в истерике не забилась. Потом, конечно, согласилась со мной, что ошиблась. Хотела даже к психоаналитику обратиться, но как узнала, сколько это будет стоить, сразу перестала видеть призраков. А теперь такая рассудительная и расчетливая! Двадцать миллионов ей подавай! Ни больше ни меньше. А нам с тобой ни копейки ни от кого не надо – вот такие мы с тобой дуры!

Мама обняла Настю и прижала к себе.

– Есть вещи, которые дороже денег, – шепнула в ответ Настя.

– Что, например? – поинтересовалась Валентина Николаевна.

В этот момент открылась калитка, и вошел парень в расстегнутой куртке, под который был бронежилет. Он поздоровался и остался стоять возле забора. А мать и дочь поднялись и направились к крыльцу.

– Ты его в самом деле любишь? – спросила Валентина Николаевна.

Настя кивнула.

За столом уже говорили по-английски. Майкл рассказывал о хорошем доме, который сейчас почти даром отдают в Санта-Монике, прямо на берегу океана.

– Как раз где заканчивается Пасифик Палисайдс и начинаются пальмы, пальмы. Прямо рай посреди Лос-Анджелеса: пальмы, песок и океан! Красивые дома вокруг и пятизвездные мини-отели. В этом доме есть свой бассейн с волной, а до океана метров пятьдесят, свой пляж и свой причал для собственной яхты…

Настя с мамой присели за стол, но мистер Боум, разгоряченный водкой, словно не замечал их:

– …Яхту отдают в придачу к дому. Такая яхта стоит не меньше полумиллиона. А тут и дом, и яхта за четыре с половиной, не говоря уже о бассейне…

– А Голливуд далеко оттуда? – спросила порозовевшая от водки Света.

– Голливуд? – переспросил Майкл. – Голливуд – это район Голливуд, а дом рядом с районом Пасифик Палисайдс, как я уже говорил. Но в Санта-Монике живут все голливудские звезды, и у них у всех проблемы с налогами…

– Значит, для нас с Максом там самое место! – обрадовалась Светка.

Мистер Боум промолчал, и тогда подруга обернулась и посмотрела на Анастасию:

– Прости меня, Настюха, ежели что. За то, что я про тебя и Селезнева, не подумав, ляпнула… Но ведь это же правда. И вообще, скоро у всех нас все будет хорошо.