Им пришлось опросить не меньше половины значившихся в списке Мирайн лекарей, прежде чем, наконец, достигли нужного им дома, оказавшегося таким же каменным с оранжевой крышей, как и все остальные; просторный и двухэтажный, он был крепким и располагался в центральном секторе. По стенам тянулись тонкие стволы деревьев, подвязанные и оплетающие кронами, с которых свисали гроздья кроваво-алых цветов, кованые арки, тоннелем располагавшиеся вдоль террасы. Ведущая к дому дорожка, была выложена камнями, за которыми простирался газон, местами поглощенный островками ярких цветов и деревянных раскрашенных фигурок.

Хоть дом и не выглядел пугающе, Дашу сковал холод, дрожью пробираясь под одежду, проскальзывая по обнаженным участкам кожи, и внутрь, в саму ее суть. Хотелось развернуться и уйти, не оглядываясь, выбросить все из головы и навсегда забыть увитый красными лианами дом. Хотелось все забыть.

Но это невозможно.

Крепче сжав руку Вереска, девушка шагнула к низенькой калитке, увитой подсохшим плющом, растворила ту и направилась к дому, пробираемая дрожью и паникой, не чувствуя конечностей и почти не видя ничего перед собой. На первый стук в дверь никто не отозвался, как и на второй, но когда Даша занесла уже руку, чтобы снова постучаться, послышались шаги и светлая створка двери распахнулась.

– Добрый день, – приветственно кивнула им девушка. – Вы к отцу? Проходите.

Не в силах ничего произнести, Даша только кивнула, следуя за ней. Бросив испуганный взгляд на Вереска, она закусила губу и вновь опустила взгляд в пол, отстраненно всматриваясь в коричневое с сине-желтым узором ковровое покрытие. Девушка привела их в комнату, попросив подождать, отец вышел и скоро вернется. Теперь Даша могла лучше рассмотреть ее: невысокая, очень приятная, округлое лицо обрамляют золотистые пряди, остальные волосы заплетены в причудливые сложные косы и закреплены на затылке в прическу; светлые глаза с любопытством смотрят на гостей, решительно и открыто. Прислонившись к столу за спиной, она снова улыбнулась:

– Что у вас произошло? Может быть, и я смогу помочь.

Ком встал в горле у Даши.

– Вы ведь Дара? – дрожащими руками она развязала тесьмы и сняла шляпку.

– Садара, – кивнула девушка, чуть удивленно приподняв брови. – А вы кто?

– Меня зовут Вереск, – несколько громче, чем требовалось, произнес молодой человек и тут же откашлялся, продолжив: – А это Даша. Вы сразу поняли, откуда мы?

– Само собой, – усмехнулась девушка, – я долго жила в Диаре.

– Мы встретились там с вашим мужем, – осторожно начал Вереск, – с Дзином.

– Вот как, – черты лица девушки разгладились. – Повезло, вам, гляжу.

– Д… Садара…

– Подождите, – попросила она, – я сделаю чай, что на пустую говорить.

Выскочив из комнаты, она скрылась за поворотом, а Даша ощутила, как тошнота подкатывает к горлу. Может быть, все-таки промолчать? Но при мысли, как эта светлая девушка вернется в родной дом и обнаружит его лишенным своего тепла и души, только сильнее впилась ногтями в ладонь, практически не ощущая рези. Боль душевная затмила боль физическую. Садара вернулась совсем быстро, неся в руках поднос с белым чайником и тремя чашками, по которым она тут же разила светло-зеленый напиток, протянув две чашки гостям, а третью оставив подле себя на столе.

– Я отправляла Дзину нашу почтовую птичку, но та не вернулась. К сожалению, ее обычный путь долог и опасен, скорее всего, ее сожрала более крупная птица или какой другой хищник. Что бы ни было, она и так прожила и помогла нам довольно много. Как поживает Дзин? Надеюсь, он не кормил вас своим жарким и не донимал санитарией и мытьем рук? Он это умеет, все нервы вытянет, как ниточки. К сожалению, мне пришлось здесь задержаться намного больше, чем планировала изначально. Надеюсь, мой муженек не нашел там себе какую-нибудь лесную нимфу и не сбежал с ней в заколдованные чащи? – хихикнула девушка. – Вы пейте-пейте. У нас хорошие чаи, здесь постоянно проходят галеи, торгующие разными сортами.

– Садара, – оборвала ее Даша.

– Я слушаю тебя, – тепло улыбнулась девушка.

– Когда мы оказались в безвыходной ситуации, Ваш муж помог нам, спас и приютил в вашем доме, подарив надежду, – слова давались с трудом, точно горло сдавили ледяные грубые пальцы, не давая вымолвить то, что с большой вероятностью сломает и навсегда лишит света в глазах девушку, с интересом сейчас на нее смотрящую. – Дзин, он удивительный человек, он… – лицо Садары помрачнело. – На дом напали разбойники, которые охотились за мной, и… Их было очень много, когда они ворвались в дом, там были только мы, Дзин пытался защитить нас, защитить… меня.

– Я поняла, – холодно оборвала ее девушка.

Отвернувшись к столу, она шумно выдохнула, опершись руками о его поверхность и склонив голову к груди. Выпрямившись через несколько секунд она, откинула упавшие на лоб пряди и придвинула к себе чашку с чаем, бросив туда небольшой белый шарик, с глухим бульканьем погрузившейся в жидкость.

– Люблю чай с сахаром, – пробормотала Садара, отстраненно мешая ложкой и не сводя взгляда с закручивающегося в маленький ураган чая. Даша неистово сжимала ткань дорожного платья на коленях, не в силах больше вымолвить ни слова, разрывающая боль прорезала тело, казалось, мертвенным льдом въевшись в каждую его клеточку. Наконец, горько усмехнувшись, Садара сделала несколько больших глотков, почти полностью осушив кружку, и обернулась к гостям, с бледной улыбкой глядя на них в пол-оборота. – Знаете, жизнь и смерть не отделимы. И тот, кто умеет исцелять, умеет и убивать.