– Угадай, от кого я получила письмо.

Он выезжает на дорогу.

– От кого?

– Угадай.

– Эм… Марго?

– И что бы в этом было удивительного? Нет, не от Марго. От Джона Амброуза Макларена!

Питер выглядит просто сбитым с толку.

– Макларена? Зачем ему писать тебе письмо?

– Затем, что я написала ему, помнишь? Так же как и тебе. Было пять любовных писем, и его было единственным, которое так и не вернулось. Я думала, что оно пропало навсегда, но потом на подъездную дорожку Джона после ледяного шторма упало дерево, и мистер Барбер приехал, чтобы оттащить его, и привез письмо.

– Кто такой мистер Барбер?

– Человек, который купил старый дом Джона. Ему принадлежит компания по ландшафтному дизайну – в любом случае, это все неважно. Суть в том, что Джон получил мое письмо только на прошлой неделе; вот почему он так долго не отвечал.

– Хм, – произносит Питер, поправляя вентиляционные решетки. – Итак, он написал тебе настоящее письмо? Не электронное?

– Нет, это было настоящее письмо, которое пришло по почте. – Я наблюдаю, стараясь увидеть, ревнует ли он, задело ли его хоть немного это новое развитие событий.

– Хм, – вновь повторяет Питер. Второе «хм» – произнесено скучающее, неопределенно. Ни капли ревности. – Ладно, так как поживает Санденс Кид? – посмеивается он. – Макларен ненавидел, когда я его так называл.

– Я помню, – говорю я. Мы стоим на светофоре; на повороте в школу выстроилась очередь из автомобилей.

– О чем говорится в письме?

– Ой, да знаешь, всего лишь «как ты», и все, что принято спрашивать. – Я смотрю в окно. Чувствую себя немного скупой в том, чтобы поделиться дополнительной информацией, поскольку его безразличная реакция не заслуживает вообще ничего. Разве он не может, по крайней мере, сделать вид, что ему не наплевать?

Питер барабанит пальцами по рулю.

– Надо бы как-нибудь с ним потусить.

Мысль о Питере и Джоне Амброузе Макларене снова вместе в одном пространстве смущает. На кого бы я вообще смотрела? Я расплывчато отвечаю:

– Хмм, может быть.

Возможно, поднятие темы о письме не было такой уж и хорошей идеей.

– Думаю, у него все еще осталась моя старая бейсбольная перчатка, – размышляет он. – Эй, он что-нибудь говорил обо мне?

– Что, например?

– Не знаю. Например, интересовался ли он, чем я занимаюсь?

– Вообще-то нет.

– Хм. – Губы Питера опускаются как бы в обиженном выражении. – Что ты написала ему в ответ?

– Я только что его получила! У меня еще не было времени ответить.

– Передавай ему привет, когда напишешь, – говорит он.

– Конечно, – отвечаю я. Я шарю в сумке, чтобы убедиться, что письмо все еще там.

– Так, погоди-ка, если ты отправила по любовному письму нам пятерым, значит ли это, что мы все нравились тебе одинаково?

Он смотрит на меня выжидающе, и я знаю, что Питер думает, что я собираюсь ответить, что он нравился мне больше всех, но это было бы неправдой.

– Да, вы все нравились мне одинаково, – сообщаю ему я.

– Чушь! Кто тебе нравился больше всего? Я, верно?

– На этот вопрос действительно невозможно ответить, Питер. Я имею в виду, это все относительно. Я могла бы сказать, что Джон нравился больше всех, потому что нравился дольше всех, но нельзя судить, кого любишь сильнее всех, по тому, как долго ты их любишь.

– Любишь?

– Нравится, – поправляюсь я.

– Ты определенно сказала «любишь».

– Ну, я имела в виду «нравится».

– А что насчет Макларена? – спрашивает он. – Насколько сильно он тебе нравился по сравнению со всеми остальными?

Наконец-то! Хоть немного ревности.

– Он мне нравился, – я собираюсь сказать «так же», но колеблюсь. Если верить Сторми, никто и никогда не может всем нравиться одинаково. Но как можно определить, насколько сильно тебе нравится человек, не говоря уже о двух? Питер всегда должен нравиться больше всех. Он этого ожидает. Поэтому я просто говорю: – Не могу сказать определенно. Но сейчас больше всех мне нравишься ты.

Питер качает головой.

– Для той, у кого никогда раньше не было бойфренда, ты действительно знаешь, как заставить парня поволноваться.

Я приподнимаю брови. Я знаю, как заставить волноваться парня? Это первый раз, когда я слышу такое в своей жизни. Женевьева, Крис – они знают, как заставить волноваться парней. Но не я. Только не я.

28

Дорогой Джон(ни),