Шрифт:
И «чон» является причиной того, почему Питер не может ее отпустить. Они тоже связаны. Если бы мой папа сделал то, что сделал ее отец, разве я не обратилась бы к единственному человеку, который никогда от меня не отворачивался? Который всегда был рядом, который любил меня больше всех? Питер является таким человеком для Женевьевы. Как я могу упрекать ее в этом?
53
Позавтракав блинами, мы убираемся на кухне, и папа произносит:
– Кажется, еще у одной девушки Сонг скоро день рождения. – Он поет: – Тебе шестнадцать, почти семнадцать…
Я ощущаю сильный прилив любви к нему – своему папе, которого мне так повезло иметь.
– Что за песню ты поешь? – вмешивается Китти.
Я беру Китти за руки и кружу ее вместе с собой по кухне.
– Мне шестнадцать, почти семнадцать;
Я знаю, что наивна.
И пусть парни, которых я встречаю,
Говорят, что я мила;
Я охотно в это поверю.
Папа перекидывает кухонное полотенце через плечо и марширует на месте. Глубоким баритономон поет:
– Тебе нужен кто-то постарше и помудрее,
Чтобы говорить тебе, что делать…
– Эта песня – сексистская, – заявляет Китти, когда я отпускаю ее.
– Действительно, так, – соглашается папа, шлепая ее полотенцем. – И парень, о котором идет речь, на самом деле не был старше и мудрее. Он был нацистским курьером.
Китти отбегает подальше от нас обоих.
– О чем, ребят, вы вообще говорите?
– Это из «Звуков музыки», – поясняю я.
– Ты имеешь в виду тот фильм про монахиню? Никогда его не смотрела.
– Как ты могла посмотреть «Клан Сопрано», но не посмотреть «Звуки музыки»?
Папа обеспокоено спрашивает:
– Китти смотрела «Клан Сопрано»?
– Только рекламу, – быстро отвечает Китти.
Я продолжаю напевать про себя, кружась по кругу, как Лизль в беседке:
– Мне шестнадцать, почти семнадцать,
Невинная, словно роза…
Пусть парни, которых я встречаю,
Говорят, что я мила,
И я охотно в это поверю…
– С чего бы это тебе охотно верить каким-то случайным парням, которых ты даже не знаешь?
– Это песня, Китти, не я! Боже! – Я перестаю кружиться. – Хотя Лизль была в некотором роде простушкой. Я имею в виду, в основном, это была ее вина, что их чуть не схватили нацисты.
– Рискну предположить, что в этом был виноват капитан фон Траппа, – говорит папа. – Рольф еще сам был ребенком, он собирался отпустить их, но затем Георг настроил его против себя. – Он покачивает головой. – Георг фон Трапп, у него было еще то эго. Эй, нам следует устроить вечер «Звуки музыки»!
– Обязательно, – соглашаюсь я.
– Этот фильм звучит ужасно, – говорит Китти. – Что за имя такое – Георг?
Мы игнорируем ее. Папа спрашивает:
– Сегодня? Я приготовлю тако аль пастор!
– Я не могу, – отвечаю я. – Я собираюсь в Белвью.
– А что насчет тебя, Китти? – интересуется папа.
– Мама Софи учит нас готовить латке, – говорит Китти. – А вы знали, что на них сверху кладется яблочное пюре и получается вкусно?
Папины плечи опускаются.
– Да, я знал это. Мне придется начать бронировать вас за месяц вперед, ребята.
– Или ты бы мог пригласить к нам мисс Ротшильд, – предлагает Китти. – Ее выходные тоже довольно-таки одинокие.
Он как-то странно на нее поглядывает.
– Уверен, у нее есть много чего, чем бы она занялась с большим удовольствием, чем смотреть «Звуки музыки» с соседом.
Я радостно добавляю:
– Не забывай про тако аль пастор! Они тоже могут послужить приманкой. И ты, конечно. Ты – приманка.
– Ты определенно приманка, – подпевает Китти.
– Ребята, – начинает папа.
– Постой, – перебиваю я. – Позволь мне сказать кое-что. Тебе следует ходить на свидания, папочка.
– Я хожу на свидания!