В кризисный момент перед самой Академией, Сессор вытаскивал Мариэля из петли раза три, а откачивал от запрещенных веществ целых пять. Когда умерли родители Мариэля, Сессор переселил его к себе на целый год, и тогда-то как раз они и пришли на Арену. Совместное дело, разделённые тяготы быта, полное доверие друг другу своей жизни и всего, что к этому причиталось, делало их дружбу подобной убежищу, в котором не страшны ни войны, ни конец света.

Поэтому когда Сессор уже подходил к Садам Ставленника, он никак не ожидал обнаружить там провидца.

Между ним и Ставленником шёл какой-то спор, повышенные тона со стороны Руфу охлаждались о ровный голос Мариэля, и Сессор вглядывался в одежду, в лицо, в обстановку, и понимал, что здесь Мариэль был не за себя, а кого-то играя, изображая. Одевшись, как побирушка, замазавши лицо, сгорбившись, он выглядел нищим сумасшедшим, и это, видимо, то, что было нужно Руфу, чтобы поверить.

Сессор хотел вслушаться в их спор, но никак не мог расслышать Мариэля.

– Всё уже сделано, - возражал Руфу, - Будет подозрительно отзывать сейчас этот иск. И что значит, Перелом Судьбы?!

И вдруг Руфу развернулся, и случайно скользнул взглядом по магу огня, будто не заметив его за оградой сада. Но в следующую секунду он всё же заметил его. Сверкнул взглядом, узнавая, и явно попытался сбавить бурю своих эмоций, но, очевидно, не смог и в следующий миг всё же зло скривился и раскрыл ладони для того, чтобы сплести заклинание.

– Я потратил десять лет. Десять лет.
– шипел он, не особенно стараясь, чтобы Сессор его услышал, - Чтобы ты - да кто ты такой!
– Украл исподтишка у меня всё, чего я добился!

Ледяная стрела была пущена прежде, чем метнувшийся в его сторону Мариэль смог поймать его за рукав, и от резкого движения с провидца спал капюшон, прикрывавший его светлые распущенные волосы.

Сессор удачно уклонился и его прошиб пот от усилия: ранения давали о себе знать. Он хромым бегом через боль дотрусил до ворот, и, всё ещё не до конца понимая, что происходит, но очень неохотно и всё активнее догадываясь. Он приблизился к несерьезной потасовке между провидцем и магом воды и одним загребающим движением охватил Руфу и откинул его в сторону, пустив кружить над ним Шар-на-шорох, который грозил его ударить в тот миг, когда тот сделает неправильное па в сторону мага. У Руфу в арсенале, скорее всего, были подобные же заклинания, и Сессор не счел необходимым пояснять.

И как бы ни тяжело было сейчас осознавать связь между событиями, он должен был уточнить. А уточнить значило усомниться в той святыне, которую он так долго не хотел трогать грязью недоверия.

Он развернулся к Мариэлю и выдавил из себя:

– Ты знал.

Мариэль молчал.

– Я должен был погибнуть, - сквозь ком в горле, говорил маг в полуутвердительном манере, глядя другу в глаза, и не находя там ни капли чего-то, за что он мог бы зацепиться в той буре сомнений и ужаса, в которую он погружался секунда за секундой. Ни раскаяния, ни страха, ни укора, только какая-то холодная отрешенность и твердость, совершенно непохожие на его лучшего друга.

Провидец молчал дальше, прижимая губы ещё тоньше. Сессор бросил взгляд на замершего на траве Руфу, который в непонимании переводил взгляд с одного на другого. Он напоминал птицу, которая застала брачную драку двух котов за кошку. Птицу, за которой была бы охота, не будь дела поважнее вкусного обеда.

– Баньши?
– Сессор указал на Руфу, имея в виду что-то, чего не мог сам осмыслить, но розовые камни в амулете Ставленника и розовый камень, получившийся у Шеши после заключения баньши, - оно ведь точно как-то связано ? Но ответ Мариэля поставил что-то на место.

– Отчасти, - голос провидца прозвучал звонко, как будто удар молота по наковальне.

Магу огня подурнело, но он сдержал волну скользко-кислого разочарования и обиды. Он совершенно не хотел спрашивать дальше, хотел уйти, не слышать, и остановить всё это. Но в то же время не мог остановить свои близкие к суицидальным порывы вызнать правду и что-то понять.

– Шеши?
– имея в виду: умереть от его руки, быть им преданным, как и почему..?

Но Мариэль ответил:

– Нет.

Это несколько облегчило хватку ужаса и ненависти вокруг горла Сессора и он осилил ещё один вопрос:

– Саламандра?

– Да.

– Орки?

– Да.

Тут Сессор рассвирипел и бросился на провидца, хватая его за грудки, и клокоча ему словами прямо в лицо:

– Так что же ты сейчас-то стоишь, скотина?!

Но Мариэль был невозмутим... казался таким, пока он не сщурил глаза так, будто ему внезапно их обожгло, теряя контроль над лицом, показывая боль и какую-то неприкаянную злость.

– Я всё.. всё починил, - он сказал это через пришибленное дыхание, будто Сессор его душил, а не простенько по-дружески отрезвительно тряс .