Инга, как ни в чем не бывало, с нами здоровается. Начальник штаба отвечает ей приветствием с милой улыбочкой и виноватым опусканием глаз. Памятуя о своей главной обязанности, он приклеивается к Инге и в нарушение морского устава, будто флагманский крейсер, постоянно находится в кильватерной струе небольшой бригантины со стройным такелажем и надувшимися благорасположенным ветром алыми парусами…

Представитель администрации района произносит приветственную речь, зрители и участники хлопают в ладоши. Шествие возглавляют первые лица района, потом идут военный оркестр, задорные барабанщицы, представители предприятий Браслава, коллективы художественной самодеятельности в национальных костюмах. Все они проходят перед зрителями и по Советской улице направляются к месту проведения концерта. Длинная колонна шествует до лесистой местности, где прямо под соснами устроена сцена, а также ряды деревянных скамеек перед ней.

Начинается концерт, продолжающийся несколько часов. Идет череда выступающих с разных городов нашей республики и других государств. Каждому коллективу предоставляется возможность выступить с двумя номерами программы. На нас производит впечатление женская танцевальная группа из российского города Ярцево, Смоленской области. Они грациозными лебедушками проплывают в великолепных кокошниках снежной синевы и длинных сарафанах. Всем зрителям очень нравится минский хор «Батька атаман», который спел мощно, а трое казаков продемонстрировали виртуозную работу с шашками.

Лесной театр мы покидаем без путеводной бригантины. Когда она улизнула, я не видел, наверное, со спущенными парусами, коль так незаметно. Какое напутствие бригантине дал мой друг, я не знаю, может, его и не было. И снова я подумал: «Ему бы дипломатом работать, он бы столько принес пользы стране. Он бы любые планы агрессора порушил».

Минская делегация казаков из хлебосольного Браслава выезжает около семи часов вечера с совсем другим настроением. Перед этим мы присели к столу и долго беседовали, пили за гостеприимную браславскую землю, за красоту тутошних мест, за здоровье атамана… невзначай я предложил тост, отношение к которому оказалось неоднозначным:

— За несостоявшееся любовное приключение!

Казаки дружно заржали, атаман зыркнул лиловым глазом, а кое–кто, стыдливо опустив глаза, сознался:

— А оно мне надо, ежели дома меня ждет, не дождется жена молодая? А вдруг она прознает про мои непотребства? Не-е, я дорожу своей женой и терять ее по причине дурного хотения вздорной бабенки не желаю.

Кто–то прыснул в кулачок, а Алеся поддержала кающегося казачка–грешника:

— Ах, какой умничка–мужчинка!

На том персональное дело начальника штаба закрыли одобрительной резолюцией атамана. На радостях от удачно разрешившегося вопроса все подняли рюмки за любимых женщин, а последний тост, как водится:

— На посошок!

Который был подробнейшим образом дополнен оглоблевой, стременной… я же предложил тост «в морду коня» в модифицированном виде:

— В морду радиатора!

Опять Слава за рулем и дорога домой оказывается гораздо короче, чем в гости. Виктор сидит на штурманском месте, нет, нет, да и поднесет очередную чарку. Мы с ним лечимся, остальные же, судя по отказу, уже здоровы.

Слева от меня на заднем сиденье сидит Петр, а справа — Алеся, с которой мы всю дорогу беседуем, а потом и вовсе так заспорили, что мой друг делает нам замечание:

— Да прекратите вы ругаться!

Алеся, как самая трезвая, сбавляет обороты, и мы затихаем, правда, в оправдание нашего эмоционального спора она спрашивает:

— Зато время незаметно летит, правда, Алексей?

— Конечно, Алеся, тут и спору нет!

У мужа желваки играют так, что, кажется, его зубы давно стерлись в муку. Я этого не замечаю, так как увлечен разговором, зато вижу памятник «Авиаконструктору Павлу Сухому». Виктор за это хватается, как за спасительную соломинку, мы останавливаемся и у пьедестала с самолетом поднимаем стопки во славу боевой авиации. Довольные, садимся в машину и продолжаем путь, но неугомонная Алеся, сама того не подозревая, в тлеющий хворост ревности мужа добавляет керосинчику:

— Алексей, а давай обменяемся телефонами, и я тебе сброшу фотографию, на которой ты так смешно на сцене ногами болтаешь?

Пока мы нетрезво тыкаемся в своих мобильниках и проверяем контакты, Виктор в это время просто исходит на нет, будто мы тут входим не в мобильную, а в другую связь. О чем только ни думает ревнивый муж! Он настолько зол и его возмущенный разум кипит так, что к сидящему по диагонали Петру он тихо обращается за советом:

— Мне что, его прямо тут отметелить?

Но мы с Алесей этого не видим и не слышим, мы коротаем время, которое для нас пролетает почти мгновенно, в то время как у Виктора оно от ревности и злости плетется медленней черепахи.

В Минск мы врываемся уже после десяти часов вечера и хоть завтра всем на работу, не скажу за всех, но от себя со всей ответственностью заявляю, что я отдохнул на месяц вперед!

Отчет о «командировке»

Слава Тебе, Господи, что мы казаки!

О поездке на Дон для участия в мероприятиях, приуроченных к первопрестольному празднику Покрова Божией Матери, разговоры велись давно. Сначала в Ростов–на–Дону решили направить четырех делегатов. Но не зря народная мудрость утверждает, что человек предполагает, а Бог располагает. И по приглашению Атамана Всевеликого Войска Донского 8-го октября из Минска выезжают атаман Белорусского отдельного казачьего округа и автор этого рассказа.