свой чай, потея и задыхаясь от жары.

Затем миссис Уоттлзбрук устроила ей, словно нерадивой школьнице, форменный

допрос по этикету, правилам карточной игры и прочим премудростям эпохи

Регентства. Нервничая, Джейн все же умудрялась что-то отвечать, будто на устном

экзамене.

Позже, в гардеробной, ее обрядили в нижнюю сорочку, потом до бесконечности

примеряли различные корсеты, поднимающие к подбородку грудь, в сравнении с чем,

скажем, попытка перемерить все купальники гипермаркета показалась бы ей детской

забавой. Наконец нашли что-то компромиссное, что-то не сжимаюшее тело тисками, но

вполне в духе Регентства соблазнительно демонстрирующее грудь.

– Это белье будет храниться до вашего отъезда, – указала миссис Уоттлзбрук на

пурпурный кружевной комплект Джейн, протягивая взамен нелепые хлопковые

панталоны. Да, чтобы погрузиться в эпоху, и белье должно соответствовать, подумала

Джейн, впрочем, многим придется пожертвовать ради чистоты эксперимента. Но не

косметикой. Законы Пембрук Парка не могут быть до такой степени архаичными.

В шкафу приготовлен ее гардероб: четыре повседневных, три вечерних, одно

кружевное белое бальное, два коротких спенсера, коричневое пальто-накидка, две

шляпки, алая шаль, и нужное количество рубашек, панталончиков, юбок, а также

ботинок и туфелек разного вида.

– Ого! То есть, – Джейн обвела руками эти богатства, словно скряга горы неких

сокровищ, – это все мне?

– Для пользования, но в вашем распоряжении, конечно. Деньги вашей тети не

позволяют забрать эти платья, как сувениры.

Дама решительно вынула изящное платье из пальчиков Джейн и отправила на место.

– Это вечернее, а сейчас надо надеть повседневное, это малиновое.

Ну уж нет, это малиновое ужасно – так что Джейн, игнорируя негодующий возглас

миссис Уоттлзбрук, сняла с вешалки голубое.

Спустя некоторое время процесс облачения завершен: голубое набивное платье с

рукавами до локтей, украшенное синими лентами, чулки на подвязках, черные высокие

ботинки – и перед вами Джейн эпохи Регентства. Она покрутилась перед зеркалом,

рассматривая себя со всех сторон, испытывая почти такое же греховное удовольствие,

что и много лет назад, когда не слишком еще взрослой теткой играла в куклы с

двенадцатилетней кузиной. Греховное, но приятное чувство.

– Придется расстаться и со всеми электронными игрушками, дорогая.

Джейн покорно протянула ей МР3-плеер.

– И это все? – Пристально сквозь очки взглянула на нее старая дама, ожидая

подтверждения, но Джейн стойко молчала; наконец та с отвращением двумя пальцами

взяв плеер, словно дохлую мышь, и вышла из комнаты.

Пока дама отсутствовала, Джейн спрятала сотовый на самое дно чемодана. Ей

пришлось здорово напрячься, улаживая с провайдерами возможность получать

емейлы, так что еще одно нарушение законов заранее сулило ей дополнительную

преступную радость. Она для них не совсем обычный клиент, не так ли? Вот так тому

и быть.

Ужинали они вместе с миссис Уоттлзбрук, вернее отрабатывали манеры поведения за

столом в течение самого длиннющего в ее жизни двухчасового сидения за столом.

Если не считать одного дурацкого, с бойфрендом номер девять, банкета для членов

каких-то не менее дурацких исследований... целлюлозы, или как там ее…

– Когда едите рыбное блюдо, берите вилку с правой стороны, а кусок хлеба слева.

Именно так. Ножом не едят ни рыбу, ни фрукты, потому что ножи серебряные, а от

кислоты, содержащейся в этих продуктах, серебро тускнеет. Помните, с прислугой за

столом не говорят, ее просто не замечают, даже взглядом с ней встречаться не принято.

Да, в этом есть что-то унизительное, но правилам необходимо повиноваться, иначе не

добиться нужного впечатления. Думаю, не стоит повторять все предупреждения

касательно противоположного пола. Вы – молодая незамужняя женщина,

следовательно, во всех прогулках и тому подобном появляться следует только с

сопровождающими. Никаких прикосновений, кроме посадки и высадке из экипажа,

или при сопровождении дамы к столу. Никаких фамильярностей в разговоре, никаких