как обрамленная переплетом окна картина взирал на нее из проема окна. Она

поежилась, вспомнив, как здорово ей танцевалось, пока она все не испортила. Такое не

должно повториться. Ей нужен хороший финал, счастливый конец, хотя придумать,

каким он может быть, ей не хватало воображения.

Концовки всех ее романов приканчивали очарование развития любовных отношений.

И в ее памяти бывшие бойфренды становились все на одно лицо, шутки плоскими,

прогулки до отвращения занудными. Убийственный финал стирал все предыдущее.

И вот она здесь пред неизвестностью, пальцы ног судорожно сжимают край доски

перед прыжком. Прощай, списочек ее бывших, прощай непостижимый идеал

остеновских героев, в поисках которого она бросалась от одного кандидата к другому.

Надо воспользоваться этим случаем, надо сделать свой хэппи-энд.

4

Шаг в прошлое: ее первая любовь, Алекс Рипли, четырех лет; заявил воспитателям

в детском саду, родителям с обоих сторон, и еще Синди (девчонка, что сама себе

выстригла челку), что они с Джейн поженятся. На Пасху, после беготни в парке, они

спрятались за деревом, и он сказал:

– Знай же, это значит, что мы теперь навсегда вместе.

И он семь раз чмокнул ее в губы. Словно цыпленок клюнул. Мягкий такой цыпленок. А

тем же летом его родители переехали в Миннесоту. И она больше никогда его не

встречала.

День Первый

На следующее утро после плотного завтрака Джейн взобралась в поданный ко входу

экипаж (подумать только – экипаж!), а ее чемодан привязали сзади. Миссис Уоттлзбрук

стояла в дверях, вытирая платочком сухие глаза.

– Желаю хорошо провести время, мисс Эрствайл, и прошу не забывать о накидке и

шляпке, когда выходите из дома!

Был пасмурный день, мелкий дождик уныло шуршал по крыше кареты. Джейн следила

за мелькавшими в окнах шаткого экипажа невысокими холмами, за вытянувшимися в

линию кронами деревьев вдоль речушки. Ее взгляд художника живо переводил свежий

для нее сюжет на полотно – роскошные тона зелени с редкими пятнами умбрии и

кадмия, мелькавшие вдалеке крыши деревень, оттенки пробивающейся сквозь сизые

облака лазури. Они выехали за ворота, свернули на проселочную дорожку, и вскоре

подъезжали к солидному особняку в Георгианском стиле. Желтый кирпич, белый

фронтон, шестнадцать окон по фасаду. Солидно слепленное сооружение, словно

загадочный, тщательно упакованный сюрприз.

– Какой прекрасный вид, – выдохнула Джейн.

Двери распахнулись, и прислуга высыпала на улицу.

Невзирая на дождь, все выстроились в две терпеливые линии по сторонам лестницы,

смаргивая капли дождя с ресниц. Кроме слуг, здесь были и садовники – конечно, вон и

Теодор, он же на голову выше остальных.

Один из слуг распахнул дверцу и протянул ей руку. Джейн очень надеялась, что он не

расслышал ее смущенное ойканье. Ладно, она все выдержит. Должна выдержать,

поможет привычка последних лет ставить себя в дурацкое положение при всяком

удобном случае. Этот будет последним – всего три недели, и точка. Может, в этом

будет что-то забавное. Надо постараться получить хоть какое-то удовольствие.

Опираясь на руку слуги, она спустилась на землю, сделала несколько равномерных,

успокаивающих вдохов.

– Дорогая Джейн, добро пожаловать!

К ней подошла, опираясь на руку краснощекого крепыша, дама лет пятидесяти. Словно

для контраста с унылой погодой и слугами, она была в ярко-голубом платье, с красным

зонтиком в руке.

– Я твоя тетушка Сафрония, хотя конечно ты меня не помнишь, ведь мы не виделись с

тех пор, как твоя овдовевшая мать вышла замуж за американца и уехала в Новый свет,

когда тебе было всего два годика, – выпалила она на одном дыхании. – Мы так скучали

без тебя! Умница, хорошо, что ты наконец приехала. Это мой супруг, сэр Темплтон. Он

умирает от желания познакомиться с тобой.