Шрифт:
– Ну так сделайте, – призвала Локлир.
Все собравшиеся до единого кивнули в знак согласия. Стиснув зубы с суровыми лицами, отражающими полнейшую решимость сразить Голиафа.
– Не сработает, – отрезал Бисквит.
– Почему это?
– Католики тут есть? – окинул он толпу взглядом.
Руки подняли с полдюжины человек, включая и Локлир.
– А религия-то тут при чем? – возразила она.
– СИР принадлежит фонду.
– Какому еще фонду? – спросил кто-то.
– У которого много денег и разветвленная структура.
Решительность на лицах уступила место замешательству. В комнате снова вспыхнул беспорядочный гомон; никто не ждал ответа адвоката, зато каждый требовал объяснения.
Бисквит свистнул, пронзительно призвав к вниманию, и толпа примолкла.
– Фонд называется, – поведал он, – Католическим.
Ошеломленное молчание.
– И что отсюда следует? – потребовала объяснения Локлир.
– СИР не продает презервативы, – ляпнул Эванс.
– Я уже провожу расследование, – заметил Бисквит. – Можете на меня положиться.
Глава шестая
Нью-Йорк
Понедельник
– Гроув, ко мне в кабинет.
Час был ранний, еще до звонка к открытию, и именно так нынешний босс вызвала меня к себе. Никаких расшаркиваний. Ничего вроде «Как провел выходные?». Я не знал, чего ждать – похвалы или порки.
Нынешний босс.
Как слышится, так и пишется. За последние десять лет надо мной сменились четырнадцать управляющих. Я бы назвал их вымирающим видом, да только несть им числа. Последний – Курц – сменял СКК на «Морган Стэнли». Мы называли его ПМС [15] – не только за импульсивные решения, но и из убеждения, что он избыточное звено, предмет ненужных затрат.
15
ПМС – предменструальный синдром со всеми его прелестями.
Уходя, Курц разослал электронное письмо, что-то на предмет поиска «новых задач» и благоговейных воспоминаний о «добрых друзьях из фирмы». Вот же образина. Парнишка сам себя закатал в асфальт. В новой конторе он не остановится ни перед чем, только бы скушать нас с кашей.
Десять лет. Четырнадцать боссов.
Кэти Андерс – номер четырнадцатый. Проработала всего-то десять дней, я и привыкнуть к ней еще не успел. Но достаточно долго, чтобы мои коллеги в Отделе Обслуживания физических Лиц окрестили ее «Памелой Андерсон». Прозвище не так уж косвенно намекало на расстегнутые пуговицы на ее переполненных телесами блузках.
– Что вы сказали Скалли в пятницу?
С места в карьер. Андерс слышала наши пререкания. Она являла собой воплощение деловитости, никакой сладкоречивой бредятины, отточенной Курцем до совершенства. Мне нравятся боссы, высказывающиеся напрямую – хоть мужики, хоть бабы. Жизнь это сильно упрощает.
– Я намекнул, что у него могут возникнуть карьерные проблемы.
– Как?
– Я сказал, что у меня на линии Перси Филлипс.
– А-а. – Откинувшись на спинку кресла, она нахмурилась.
– И что он хочет знать, кто вопит «Пошла в задницу» каждые пять секунд.
Внезапно Андерс постиг приступ гипертиреоза [16] . Уж так Перси действует на людей. Наш CEO – исполнительный директор – вошел в легенды не только потому, что создал СКК с чистого листа, но и благодаря молниеносности своих решений. Однажды он выставил фондового брокера за дверь по интеркому во время аналитического селекторного совещания в рамках всей компании. Какой-то злосчастный новичок имел глупость проговориться о чем-то прессе.
16
Приступ гипертиреоза – очень богатая метафора. Чтобы получить о ней полное представление, стоит ознакомиться со следующими симптомами: «При гипертиреозе, независимо от его причины, все процессы в организме ускоряются. Сердце бьется сильнее и быстрее, иногда развиваются нарушения ритма, и человек жалуется на сердцебиение; часто повышается артериальное давление. Многие больные гипертиреозом даже в прохладной комнате ощущают жар. Кожа становится влажной из-за обильного потоотделения, наблюдается мелкий тремор рук… Гипертиреоз может сопровождаться и глазными симптомами: появляется отечность век и отек периорбитальной клетчатки, в результате чего глаза кажутся выпученными (экзофтальм). Характерно также обильное слезотечение, раздражение глаз и патологическая чувствительность к свету. Иногда кажется, что больной смотрит не мигая». И все это всего в двух словах.
– У меня могут быть проблемы? – на лицо Андерс набежала тень. Она провела по верхней губе согнутым указательным пальцем, и я сделал мысленную пометку, что надо запомнить этот нервный тик.
– С чего вы взяли?
Я был чересчур заинтригован, чтобы объяснять, что на линии у меня висел Палмер. Что я пошел бы на что угодно, только бы заткнуть пасти Скалли и Гершон, даже если бы потребовалось выхватить его шелковый носовой платок «Гермес» за 125 долларов и загнать им в глотки.
Скалли поверил в пятницу моей байке о Перси в точности по той же причине, по какой Андерс поверила ей сейчас. Я обслуживаю нашего CEO. Он стал моим клиентом пару лет назад, когда я подсчитал свои месячные расходы и решил, что лучше пока остаться в фирме. Тогда я осерчал в последний раз, пригрозив уволиться. Андерс знала, что Перси – мой клиент. Как и каждый брокер на нашем этаже. Слухи в СКК разносятся далеко.
– Перси непредсказуем. Двое брокеров в мою смену потеряли контроль над собой. А вы хотите знать, в чем проблема у меня?
Мне следовало признаться, что на линии был Палмер. Но Андерс была не в духе, и я подумал: «А стоит ли надрываться?»
– Насчет Перси не волнуйтесь, – заявил я, пустившись по кривой дорожке корпоративной реальной политики и напуская на себя вид, будто обладаю большим влиянием на нашего CEO, чем на самом деле. – Я прикрываю вам спину.
– Спасибо, – она продолжала поглаживать верхнюю губу согнутым указательным пальцем. – В последнее время он заводится с пол-оборота, правда?