Сердце ночи
вернуться

Лопатто Михаил Осипович
Шрифт:

<1952>

«О формы хрупкие руки…»

О формы хрупкие руки, Прозренья кротости в морщине! Как нежно радостны, легки Соединенья чутких линий! Одна — доверие судьбе, А в этой пленено пространство. Моя рука, есть на тебе Упрямство и непостоянство. Печаль — случайна. Разожмешь Ладонь — стирается унынье, И лень, и ложь, и злобы дрожь, И обольщение павлинье. Мне сладко вместо дневника Иметь попутчика такого. Но выдает моя рука, Чего назвать не смеет слово.

<1920>

«Ни звезд, ни звука. Воздух влажный…»

Ни звезд, ни звука. Воздух влажный Дохнет порой из темной чащи. Лес полон жизни шелестящей, Ползучей, робкой и отважной. Покинул зверь свою берлогу, И гриб встает, взрывая хвою. К любовному готовясь бою, Выходит жаба на дорогу. Скользит змея; на лапах ели Притихла белка осторожно. Гроза надвинулась тревожно, Застыв в угаре серной прели. Спешит к ночлегу путник редкий, Расставшись вдруг с мечтою нежной: Как призрак смерти неизбежной, Сорвалась птица с черной ветки.

<1959>

«Я дни берег ревниво, как червонцы…»

Я дни берег ревниво, как червонцы, Часы, минуты — темный скопидом! Ловец глубин чужих, забыв про солнце, Живую душу проверял стихом. Я думал жить, весь мир преображая Усильем воли, мысли остротой. Гармония мне снилась неземная, Сиял бесплотно лик любви большой. Игрок за полночь ставок не считает, Не веря счастью и не в силах встать. Как смутен дух! Как дни безумно тают! А я готовлюсь, все хочу начать.

<1932>

Звериный зов

Уйти б на волю в ночь из клетки душной, Бродить бесцельно между хвой и скал, И чтобы дождь, отвесный и воздушный, Как слезы счастья по лицу стекал. Бежать из комнат людных без оглядки, Забыться, все забыть и все посметь, Покинуть зыбкий плен и шаткий, На воле петь и вольным умереть.

<1956>

ПЕСНИ

«Чуть звезда блеснет над чащей…»

Чуть звезда блеснет над чащей, Приходи ты на поляну. Я костер зажгу и стану Говорить, что всех ты слаще, Что твои глаза — зарницы, Что твой голос — наважденье. Сердце будет в исступленье Замирать и снова биться. Приходи, я изнываю! Мы притихнем, словно тени. Обниму твои колени, Зацелую, заласкаю. На заре ты встрепенешься, Лишь проснутся птицы в чаще. Будет сердце биться чаще: Ты уйдешь и не вернешься.

<1941>

«Ты мне волосы ласкаешь…»

Ты мне волосы ласкаешь, Завиваешь, теребишь. Что прошу, все обещаешь, Быть печальным не велишь. Но в глазах твоих — измена, Лжет мне голос твой грудной. От объятий, как из плена, Рвешься ты к любви иной. Есть и у меня другая, Мне верна, меня все ждет, Золотая, дорогая Бродит у моих ворот. Не могу любить другую, Знаю сам, что ты пуста, И без памяти целую Эти лживые уста.

<1943>

«Мы живем на отлете, как птицы…»

Мы живем на отлете, как птицы. Эта жизнь — небывалый провал. Что другим не прощалось, простится Тем, кто душу за ближних отдал. Не вернуться мне к ясности прежней, Не увидеть родные края. Но чем дни впереди безнадежней, Тем хмельнее влюбленность моя. И в кого я влюблен, сам не знаю: В окрыленную радость, в тебя ль. Ничего не найдя, все теряю, Все люблю, ничего мне не жаль. Если смерть разлучит нас с тобою, По ушедшему ты не грусти. Если сердце пленится другою, Ты беспутного друга прости. Он не бегал от счастья и боли, Но подолгу зажиться не мог, Очарованный дикою волей В неизвестность ведущих дорог.

<1943>

Роза

Тех дней, тех песен выдохся угар, Влюбленный бред, вино, ожог мороза. Иных щедрот исполнен дух и чар. Сухая выпала из книги роза, Чтоб в сердце вновь вдохнуть предчувствий жар, Чтоб томная в нем процвела заноза, Чтоб труд унылый встретить, словно дар. Блаженно все: задор, и хмель, и поза Тех дней! Тех смуглых солнц на лепестках загар Поблек в дыханье гробного хлороза. Подносит время всем цикуты взвар. Что в ней открылось вдруг: упрек, угроза Иль облик легкий, как зарею пар, Тех дней?