В ушах свистел ветер, над головой протяжно рокотало, в нос лез удушливый запах серы, а на зубах скрипела пыль. Сознание оказалось в растерянности, подвешенным между явью и навью, а оттого происходящее в конец приняло вид иллюзии, превратилось в сон, сохранив лишь смутные признаки реальности – то бишь чувства. Баюн недовольно ворчал, временами скрипел, как дворовый кот, но по большей части продвигался без звуков. Димке хотелось во всё горло закричать «быстрее!» Но он помалкивал, понимая, что это только помешает зверю отыскивать следы.

В какой-то момент Димка почувствовал за спиной шевеление.

– Как тебе это удалось?! – прокричал из-за плеча Юрка.

– Что?!

– Как оседлал?!

– Не знаю! Но Баюн поможет!

От резкого торможения, ребята чуть было кубарем не скатились со спины кота, так что Димка даже не успел спросить у Юрки, откуда он сам взялся. Зверь остановился, принялся кружить на одном месте, словно силясь ухватить себя за кончик хвоста.

По земле прогулялся огненный шквал, сметая на своём пути скалы. Могучие каменюки разлетелись как кегли в кегельбане, расплавились, превратившись в алую кашицу, которая зашкворчала и пошла чёрными пузырями. Вновь обдало жаром – этакий семидесятиградусный суховей, обжигающий бронхи, – отчего заслезились глаза, и заныла кожа на лице. Дышать сделалось невозможно: Димка укрылся рукавом.

Баюн вовремя сыграл хвостом, отбив ударную волну.

– Чего это?! – закричал Димка, борясь с кашлем.

– Горыныч! – с трудом отозвался Юрка. – Хотел нас поджарить!

Димка почувствовал, как в груди у него всё оборвалось.

– Светка!..

– Да вот же она! – радостно воскликнул Юрка, растирая по лицу грязь.

Димка глянул вниз.

Светка припала к земле, закрыв голову руками. Наверное, уже и с жизнью распрощалось, а тут такое избавление... Точнее команда спасателей верхом на громадном коте!

Теперь Димке сделалось понятным мельтешение Баюна на месте – тот бегал вокруг девочки, вновь создавая некое силовое поле, подобие которого уберегло их ночью от страшных зверюг, коих сейчас и след простыл.

– Скорее всего, этого испугались, – отозвался Юрка, соскакивая с кота.

– Чего? – переспросил Димка.

– Он, наверное, у них тут за главного.

Димка глупо кивнул.

«Ах да, просто мысли вслух, потому-то и ответил Юрка».

– Свет? – Юрка дотронулся до плеча девочки; та вздрогнула. – Не бойся, он улетел дальше. Всё хорошо. Баюн укрыл тебя от огня.

Светка нерешительно убрала руки с головы, разогнулась и села. Потом, содрогаясь, огляделась по сторонам. Приоткрыла трясущиеся губы, вытряхнула из волос мелкие камешки.

– Зачем? – прошептала она.

– Что зачем? – не понял Юрка.

Светка окинула ребят томным взором, заплакала.

– Свет, ну не надо... – Юрка не умел успокаивать, а потому оглянулся на Димку.

– Зачем спасли... – отрывисто говорила Светка, нервно проглатывая окончания слов. – Я не доглядела... Это моя ошибка... Я виновата...

– Да в чём ты виновата? – спросил Юрка.

Димка сдавил плечо друга, но поздно.

Светка посмотрела исподлобья.

– Во всём, – сухо сказала она. – И гореть бы мне теперь за это «всё» в том самом аду, от которого мы все поспешили отречься... да только друзья спасли, – девочка подавленно улыбнулась. – И поделом мне. Так гораздо больнее.

– Чего ты собираешь? – Юрка погладил мурчащего кота. – Отыщем мы Иринку! Баюн след возьмёт, и этим подлецам от нас никуда не деться!

– А если их уже нет? – не унималась Светка.

– Такие в огне не горят и в воде не тонут, – поддержал друга Димка.

Нет, Юрка всё же умел утешать, по-своему!

– Правда? – в глазах Светки блеснула искорка малюсенькой надежды.

– Правда, Баюн? – спросил Димка.

– Мяу-мяу, – утвердительно ответил кот и, ухватив Димку за шнурки кед, потянул за собой.

– А остальные как же? – опомнилась Светка.

– Мяу, – кивал Баюн, уводя детей прочь с открытого пространства; кот знал, что трёхголовый змей вернётся, но его спутникам этого знать было не нужно.

Мгла осела.

Взоры ребят уткнулись в чёрную, как уголь поверхность.

Пирамида...

Димке приходилось видеть шедевры архитектурного мастерства древних египтян только на экране телевизора или в учебнике по истории. В живую – никогда. Но это была точная копия! Только не полуразрушенная, не развеянная суховеями пустыни, не растащенная по крупицам в качестве сувениров оголтелыми туристами – хотя последние, думается, навряд ли бы рискнули прикоснуться к выросшему посреди кратера колоссу. Целая и нерушимая, как воплощение истинного ужаса, что будет жить вечно в сердцах, пирамида уходила ввысь, словно назидание ещё не познавшим истину: всё закончится здесь, под этими сводами, чего бы ни сулили надежды.