И сейчас, глядя на этих новобранцев, деревенских мужиков, он, вдруг, как наяву увидел их убитыми, лежащими "навалом", друг на друге, в неестественных позах с вывернутыми руками и ногами. От этого заломило в затылке, холодный ветерок зашевелил волосы. Придя в себя от страшных и непонятных видений, он увидел улыбающихся и уставших от занятий мужиков в военной форме, без привычной ему, военной выправки. Они полулежали и сидели небольшими группами, курили и что-то обсуждали. Где-то в стороне, за деревьями, играла гармонь, и гармонист пел песню, хорошо пел, душевно. Несколько голосов подхватывали припев.

"В далекий край товарищ улетает,

Родные ветры вслед за ним летят.

Любимый город в синей дымке тает,

Знакомый дом, зеленый сад

и нежный взгляд.

Пройдет товарищ все бои и войны,

Не зная сна, не зная тишины.

Любимый город может спать спокойно

И видеть сны и зеленеть среди весны.

Когда ж домой товарищ мой вернется,

За ним родные ветры прилетят.

Любимый город другу улыбнется:

Знакомый дом, зеленый сад,

веселый взгляд."

"Красиво поют, спокойно. Как будто и войны нет. Как же мне их научить, подсказать им: как не погибнуть в первом бою...".

Его мысли опять вернулись к "пятёрке бойца Леонтия", так он автоматически выделил для себя эту группу. Их задумка прямо вписывалась в тактику, в соответствии с какой и нужно будет иногда действовать кавалеристам. Суть была проста, она и раньше применялась в кавалерии и была в следующем: в одном из учебных рейдов по пересеченной местности, Леонтий спрыгнул с коня и несколько десятков метров двигался вместе с Седым, держась одной рукой за подпругу, в другой руке была винтовка. Сбоку казалось, что лошадь бежит одна, без всадника, потом он быстро вскочил в седло и произвел выстрелы по мишени. В другой раз он спешился и залег за небольшим холмиком и подготовился к стрельбе, а конь тем временем продолжал движение без него какое-то время. В бою это могло дать бойцу преимущество, ввести в заблуждение противника, и дать время для выбора удобной позиции и подготовки к атаке или обороне. Да, завтра же, начнем отрабатывать и эти уловки, введем их в тактику ведения боя.

4. 1941г.
– в деревне.

С уходом мужиков на фронт, некогда людное и шумное село, как-то сразу осунулось, погрустнело. На улицах стало безлюдно. Будто жизнь замерла, приостановилась. Не было прежнего привычного людского гомона, разухабистых песен молодёжи на вечеринках, казалось, что всё окунулось в пустоту и мрак, паники и растерянности не было, но в души людей поселилась боль и тревога за жизнь близких, ушедших на фронт, за судьбу Родины. Каждый независимо от возраста понимал, что настало трудное, тяжкое время. Война - это как большой пожар для страны. Пожар беспощадный и долгий.

Помнили ещё в деревне белобандитские расправы с жителями в гражданскую, помнили и надеялись, что не допустят немца так далеко, все равно побьют его мужики.

Помнили и пожар в 28-м году, когда осенним ветреным днём из-за шалости детей с огнём загорелась деревня с ветреной стороны, головёшки бросало на сотни метров по ветру. Основная масса людей находилась в поле, и тушить пожар практически было некому. Люди, увидев пожар, побросали все полевые работы, и кто как мог, прибежал в деревню тушить пожар всеми возможными подручными средствами, но бушующее огненное море потушить было невозможно. Спасти практически ничего не удалось. Выгорела вся нагорная часть деревни, некогда красивая, с широкими и прямыми улицами, застроенная добротными пятистенными домами с резными наличниками на окнах, крытыми въездными воротами и входными калитками, с добротными амбарами и надворными постройками, со многими посадками - декоративными и плодоносящими. За один день, к вечеру, вся деревня превратилась в чёрную, зияющую зловещей темнотой пустошь.

Люди долго и трудно выходили из этой трагедии, это была трагедия для многих жителей деревни, которые своим трудом из поколения в поколение возводили и поднимали своё хозяйство, строили дома - чтобы жить. И как всегда было на Руси - ближний помогал ближнему, так и в то время: помощь пришла из соседних, близлежащих сёл, помогали, кто, чем мог: кто лесом, кто своими трудовыми руками, кто тем, что присылал какие-то продукты, в основном картошку и хлеб погорельцам, кто и делился последним из зимней одежды.

Так уж испокон века повелось, что Русь жива скорбью и лихом, и в дни лихолетья самый бедный отдаст с себя, бедствующему, самое последнее, что он имеет. И тогда стараниями людей и помощью из государственной, социалистической казны, нагорная часть деревни была за 2-3 года почти полностью восстановлена, поднята из пепла и гари. Вот и сейчас, знали сельчане, что всем миром одолеют врага, кто с оружием в руках на фронте, а кто здесь своим трудом на полях да фермах.

"К началу войны в Новообинцевском сельсовете было 5 колхозов: "Комсомолец", "Красноармеец", "Красный Путиловец", "Заречный Трудовик", Степной Трудовик". Почти с первых дней войны председатели всех колхозов были призваны в действующую армию. Их заменили женщины. А ранней осенью 1941 года, после окончания полевых работ, от всех этих колхозов была сформирована большая группа молодых, пятнадцати - семнадцатилетних, ребят и девчат и послана на учёбу на курсы трактористов, в МТС, в соседнюю деревню, чтобы за зиму подготовить механизаторов, готовых выполнять работу ушедших на фронт трактористов и комбайнёров. Все были молоды, полны решимости и энергии." (из воспоминаний Ветерана ВОВ Н.Л. Гуляева, р.п. Павловск, 1988г.).

Прасковья, рано утром, приготовив завтрак, будила старших сыновей, Николая и Фёдора:

– Вставайте, ребятки, уж петухи скоро закукарекают, на работу пора, да и на учебу поспеть, на курсы - то.

Старший Николай семнадцати лет, рослый и крепкий парень, на целую голову был выше отца, два раза ездил в райвоенкомат, просился на фронт - с отцом воевать рядом.

– Молод, парень, вижу что большой, но возрастом пока не подходишь. Подожди, на следующий год призовём, успеешь ещё, навоюешься, учись пока на тракториста, может в танкисты пойдёшь, а может "бронь" получишь! - говорил военком.