Шрифт:
Анастасия. Мариенцорн в Бунцендорфе?
Юбелоэ. Пошел с молотка.
Анастасия. Замок Мон-Парнас на Женевском озере?
Юбелоэ. Конфискован.
Анастасия. А твой тропический госпиталь на Борнео?
Юбелоэ. Сгнил. Местная медицина оказалась сильнее. Я хотел помочь людям, хотел облегчить им жизнь и в результате стал нищим. Рваная одежда, которую ты видишь на мне, эта вопиющая к небу куртка, этот свитер, который мне связала в Батавии одна миссионерка, эти обтрепанные брюки и стоптанные башмаки — вот и все, что у меня осталось.
Анастасия. Но тебе ведь принадлежит еще клиника Святого Георга для бедных. Нам много не нужно, Бодо. Ты врач, я буду давать уроки игры на фортепьяно.
Юбелоэ. Перед отъездом я подарил клинику Союзу помощи алкоголикам.
Анастасия(бессильно опускается на стул). А мой муж заставил меня все мое состояние завещать Союзу падших девушек.
Юбелоэ(в ужасе). Мы оба вконец разорены.
Он тоже опускается на стул.
Анастасия. Мы пропали.
Юбелоэ(робко). Мы не пропали, Анастасия. Теперь нам осталось только сказать правду.
Анастасия(настороженно). Что ты хочешь сказать?
Юбелоэ. Ты призналась своему мужу?
Анастасия (недоверчиво). В чем?
Юбелоэ. В том, что ты моя возлюбленная.
Анастасия(тихо). Ты хочешь сказать ему об этом?
Юбелоэ(твердо). Я должен. К правдивости я всегда относился особенно серьезно.
Анастасия(решительно). Это невозможно.
Юбелоэ(неумолимо). В ту ночь, когда умер Франсуа, ты стала моей.
Анастасия. И вот теперь, пять лет спустя, ты, как глубоко порядочный человек, хочешь предстать перед моим мужем и объяснить ему, что я тебя соблазнила?
Юбелоэ. Другого пути нет.
Анастасия. Но это же смешно.
Юбелоэ. Смешно все, что я ни делаю. В молодости я читал книги о великих христианских святых. Я хотел стать похожим на них. Я боролся с бедностью, я шел к язычникам, я стал в десять раз больнее, чем святые, но, что бы я ни делал, с какими бы ужасами ни сталкивался, все каждый раз оборачивалось своей смешной стороной. Смешной стала даже моя любовь к тебе, единственное, что у меня еще осталось. Но это наша любовь. Мы должны терпеть ее смехотворность.
Анастасия. Из-за твоей порядочности на нас всякий раз обрушивались чудовищные несчастья. Вспомни Лозанну. Ты не женился на мне, потому что хотел сперва сдать экзамены, в результате меня втянул в свою шайку один дивизионный офицер. Я соблазнила тебя, но и тогда ты не хотел ничего делать. Чтобы стать наконец твоей женой, я убила Франсуа, а ты бежал в Тампан. И вот теперь ты хочешь признаться в нашей любви не кому-нибудь, а моему мужу, который в наказание за измену отравил свою первую жену. Пять лет я притворялась, понимая, что он убьет меня, если узнает правду. Я стада тюремным ангелом. Стала женщиной, о которой с уважением отзываются священнослужители. И вот появляешься ты и хочешь открыть глаза моему мужу, да еще в довольно критический момент. Это же безумие — сказать ему правду.
Юбелоэ. Правда всегда безумна. Ее надо выкрикивать, Анастасия. Я выкрикну ее в этой комнате, прямо в лицо этому гибнущему миру наших прегрешений. Разве ты хочешь лгать, лгать без конца? Нашу любовь может спасти только чудо. Мы должны сказать правду, если хотим верить в это чудо.
Анастасия(удивленно). Ты веришь в чудо?
Юбелоэ. Наша любовь неотделима от чуда.
Анастасия. Но это же чушь!
Юбелоэ. Это единственная разумная вещь, которая нам еще осталась. (Он закуривает сигарету.) Я скажу твоему мужу правду. В ней дотла сгорит наша подлость, и наша любовь возродится из пепла. (Он раздавливает сигарету.) Когда вернется твой муж?
Анастасия. Не знаю.
Юбелоэ. Я подожду. Посижу среди этой мебели и картин, подожду его прихода.
Анастасия молчит.
Юбелоэ(побледнев). Анастасия!