Обняв себя руками прокралась обратно в свою комнату. Не понимаю, что пугает меня больше: возможность реальности Аврил или то, что я могла что-то сделать и вообще не помнить этого.

В следующий раз я уже проснулась в 8 утра, Мэтт уже был в школе. В моей комнате всё выглядело нормальным: расчёска, любовный роман, симпатичная юбка, висящая на стуле. Греясь под лучиками солнца и расчёсывая волосы, я пыталась вернуться к душевному спокойствию.

«Кошмары снятся всем, – убеждала я саму себя. А то, что предметы не лежат на своих местах, тоже можно объяснить – я лунатик.»

Спускаясь вниз я заметила, что бабушка суетливо расхаживала, а после моего приветствия, она подпрыгнула от неожиданности.

– Всё в порядке? – спросила я.

– Не могу найти свои часы.

– Какие часы, бабушка?

Она посмотрела на меня так, будто я задала тупой вопрос.

– Антикварные. Они стояли на столе в библиотеке.

– Ты имеешь ввиду те маленькие золотые, на них ещё был небольшой рисунок?

– Куда ты их положила? – возмутилась она, ничуть не сомневаясь в моей виновности.

Во мне вспыхнуло возмущение. Однако, задумавшись, поняла, что ночью я перемещалась по комнате и не помню этого. Тогда, как я могу быть уверена, что не брала часы? К тому же в моем сне было что-то круглое и с гравировкой, возможно, это и были как раз те самые часы?

– Не помню, чтобы я клала их куда-то, – честно ответила я. – Ты спрашивала Мэтта?

– Конечно нет, я ему больше не доверяю.

– Почему? – спросила я, заходя в библиотеку и начиная проверять полки и другие поверхности.

– Он больше не на моей стороне, – медленно проговорила она, будто неся в этом глубокий смысл.

Я перешла в гостиную, продолжая искать пропажу.

– Бабушка, видно, что он любит тебя и хочет помочь всем, чем может. Поэтому я не могу понять твоего иногда грубого отношения к нему. Прошлым вечером ты была ужасна. У Мэтта дислексия, и она не имеет никакого отношения к уму, но учится очень трудно. Нельзя его пристыжать, как ты это делала.

Бабушка подняла голову, как кошка, почуявшая новый запах.

– Вместо того, чтобы искать, ты защищаешь Мэтта!

– Мне ничего не мешает делать это одновременно.

– Вы подружились? Думаю, да, – сама ответила Хелена, не дав мне вставить и слова. – Вы работаете вместе, не так ли? Теперь он на твоей стороне!

Я затрясла головой в замешательстве и перешла в музыкальную комнату.

– Вы оба издеваетесь надо мной!

– Ты не права, бабушка.

– Где мои часы? – спросила она.

Я вновь прошлась глазами по комнате:

– Без понятия.

К счастью, я в этот день договорилась с Джинни о работе с 10 до 15 и могла хоть не на долго сбежать отсюда. Я решила не рассказывать тёте о странных вещах, происходящих в доме, боясь, что та будет настаивать на переезде к ней или позвонит маме, ведь я твёрдо решила разобраться со всем происходящим там, а значит, мне просто необходимо жить в доме Скарборо.

Спустя 15 минут после окончания моего рабочего дня, Джинни с трудом вытолкала меня на улицу, и не дойдя всего чуть-чуть до «Чайных Листьев», услышала, что меня зовут.

– Меган, привет, я здесь! – со второго этажа следующего здания виднелось лицо Софи и её выдающийся хвостик. – Я хочу тебя спросить, кое-о-чём. Можешь, пожалуйста, подняться?

– Конечно, – ответила я. – Ты тут живёшь?

Она засмеялась и сделала шаг назад, чтобы рассмотреть кирпичное строение. Оно было высоким с небольшой крышей над крыльцом, тянущейся вдоль всего здания. У хода висела табличка: «The Mallard Tavern, 1733».

– Это «К&З» - кровать и завтрак, – объяснила Софи. – Мама тут убирает, а я помогаю ей после школы. Тут открыто, заходи.

Я зашла в холл и поднялась по ковровой лестнице, ориентируясь на звуки пылесоса. Когда оказалась на 2 этаже, Софи выключила его и оставила у стены.

– Выходные закончились, – сказала она. – Мама внизу стирает простыни и полотенца, проходи.

Комната, которую она убирала, была уютной, с белыми и красными стенами, кроватью с балдахином и креслами у камина.

– Я искала тебя на танцах в Субботу, – сказала Софи.

Было понятно, что она хочет поговорить о кузене.

– Хотела пойти, но Мэтт не хочет, чтобы я общалась с его друзьями. Как уже говорила, не могу много сказать о нём.