Я продолжала:

— Мы могли все обсудить, договориться. Но разговора не было? Не было. Теперь не надо делать вид, что я вам что-то должна!

— О как. А ничего, что мы тебе жизнь спасли? — усмехнулся человек напротив и присел на заваленный записями и рисунками стол.

Ореол чёрных волос резко выделился на фоне ковра из бежевой шерсти. Кряжистый силуэт, четкие линии, выверенные движения. Сила природа, созидающая и разрушающая одновременно — именно такое впечатление и производил Дариан Хайдек, директор циркового театра, что подобрал меня, и «хозяин» механизма, который вживили в мой позвоночник.

— Забыла, так напомню: для таких, как ты, место вполне известно. Кстати, его можно упростить до ближайшего дерева. Так что не пытайся диктовать условия!

Интересно, за кого он меня принимает? Версия с монайрой, монастырской воспитанницей, явно сбоит.

— Кто диктует? Никто не диктует. Я просто говорю, что я вам не товар. Я вообще пострадавшая. Можно сказать, погорелица.

— Погорелица? В обители произошел пожар?! — нахмурился собеседник слева.

В отличие от Дарна, который говорил на Высоком бегло, привычно, и с разговорными неправильностями, этот человек говорил слишком хорошо и выверено, с акцентом, похожим на акцент Феррика. В остальном мужчина выглядел полной противоположностью покойного монаха: молодой, широкоплечий, с ясными глазами и зычным голосом. Так. Если я правильно всё поняла, это тот самый «дипломированый священник», про которого говорили Хелия и Кора.

— Ну, в некотором роде да, пожар, — криво улыбнулась я, — ребята в форме побаловались. Шашлычков захотелось из мертвечины, аж склеп разорили. Ещё котлетки из книг сделали. А на десерт сготовили свеженькое, из здоровых людей.

— О Великий Апри! Сохрани души их… — он осенил себя кругом Великого Апри.

Похоже, и правда, священник.

— Что ты несёшь! Санитарные отряды жгут только незахороненые трупы, а выживших доставляют в ближайший город! — зашепелявил коротышка справа, миниатюрная копия религиозного бугая.

Ну тут и гадать не надо. Лысый коротышка, способный облапать одним взглядом. Как там сказала Кора? «Клубок порока»? Очень меткое определение.

— Может, кто и доставляет, но конкретно эти ребята работали на полное уничтожение, — холодно ответила я, — видимо, не хотели возиться.

— Хм. А вот я бы на их месте повозился… — подмигнул коротышка.

— Да ты у нас вообще не брезглив, — хохотнул Дарн и перевел взгляд на меня, — так, ладно. Ты сбежала от них, но не сбежишь от нас. Теперь ты здесь, прими это. Уверяю, театральная жизнь гораздо интереснее монастырской. Итак…

— Кто хоть зачищал? Цвет формы какой? Или, может, знаки различия заметила?

Спросивший стоял вполоборота, перебирая бумаги на столе. Человек на «встречу» опоздал, и до сего момента я видела лишь его острый профиль и забранные в небольшой хвост пепельные волосы.

— В серо-зелёном. Знаки не разглядывала. Эй, аккуратнее!

Человек развернулся, держа в руках мой кинжал. Кристалл на нем нервно мигнул. В висках закололо.

— Отцовский?

— Да какая разница!

— Такая, что по крови или краденый?

— Сам ты краденый!

— Монторп тебя дери, Хал! — вспылил Дарн, — ну чего ты опять лезешь! Сейчас надо номер придумать, и поскорее! Итак. Как там тебя… Кетла… Кена…

— Кетания. Кет, — мрачно подсказала я.

Здесь скрывать настоящее имя бессмысленно. Вряд ли они побегут искать Переходы, чтобы выдать новому режиму княжества Сетер некую Кетанию Селию Кадмор, единственную наследницу знатнейшего военного рода. Тут я в лучшем случае полукровка-бастардка, возможно, сбежавшая от принудительного размножения.

— Ах да, Кет. Итак. Отдавая должное твоей крови, я предлагал говорить по-хорошему. Похоже, ты так и не поняла. Сейчас покажу, что такое по-плохому.

Дарн достал из кармана небольшой шарик золотистого цвета и показательно сжал его двумя пальцами. Тысячи кусочков металла в позвоночнике врезались в нервы.

А-а-а! Мать твою козлом елдись гадюкой в жопу! «Кандалы» с секретиком! Едринуться….

— Н-ну-у-у? — поднял бровь Дарн.

— Так это… я что… я ничего, — разгибаясь и тяжело дыша, ответила я, — я ж это… я ж и не возражаю. И, кстати, никогда не возражала.

Мать, мать, мать. Ненавижу маскировку под дурочку! Но сейчас иначе никак.

— Только мастер Хайдек, вы поймите, я совершенно не представляю, что могу сделать для театра!

Дарн поднял одну бровь, несколько раз подбросил шарик на ладони. Позвоночник заныл — не больно, но неприятно. Вот ты колдобина лицедейская, а! Запихать бы тебе это шарик в жопу по самые гланды!

Ладно. Театр так театр.

— Я смогу… разве что… обманки какие… — покорно заговорила я, изучая пол, — вроде там исчезать, появляться, через стены проходить…