Едва расквартировались, в почти безоблачном небе грохнуло, и ливанул дождь. Артисты повыбегали из шатров, утянули следом меня. В результате простыла: это дома болезни меня не брали, а здесь постоянно липла мелкая зараза.

— У тебя же представление послезавтра! — пыхтела Эвелин, растирая в ступке орехи с кислым запахом, — ну как так можно, а! Расчихаешься на сцене, и чего будет? Иллюзии прахом, Дарн в ярости, а мне тебя откачивай опять!

— Да, да. Ужасно… может, отменим моё участие? — прогундосила я.

Эвелин перервала стук. Сжав губы, посмотрела исподлобья и помахала в воздухе тонким запястьем, на котором виднелись золотистые завитки Орр.

— Чегой-то делаем? Здрава будь, Кети. Ну-ка ну-ка… — в лазарет вошла Кора, вторая лекарка, неся корзину свежего белья, — чегой-то ты там толчёшь, Эвушка? Макорван? Не-е-е, до завтра не поможет. Тут, сдаётся мне, надобно у городских купить. Да не морщься ты! Тут же быстро надо, сама понимаешь. Завалит Кетичка иначе представление-то!

Тяжело вздохнув, Эвелин отставила ступку.

Базарная площадь находилась совсем недалеко. В домах, что обступили её, оказалась и небольшая лекарская лавка. Там кислая Эвелин приобрела для меня спрессованный порошок и бутылочку темного стекла, и только после этого согласилась немного пройтись по ярмарке.

В Мерран торговали не с ковров, расстеленных на земле, а с высоких прилавков под навесами. Многие из них сейчас пустовали, и не удивительно: весенний урожай этого года после Эпидемии почти не убирали — некому. И всё же, торговля шла, предлагали, в основном, одежду и всякий хлам.

— О-о-о, глянь какая штука! Давай купим Хели? Деньги верну! — не сдержалась я.

Хотя будет ли Дарн мне платить? Если нет, реквизит какой-нибудь продам. Потому что клетка-гнездо из ореха каменного дерева нужна, как воздух! Жить дома у Ткача — то ещё испытание: Хелия держала в шатре нескольких швейных пауков и гусениц, словно полезных домашних питомцев.

— Ох, ты бы знала, как меня задолбало этих её насекомых из койки выковыривать! Буквально вот сегодня просыпаюсь, а на ногах пригре… Эв! Эв. Э-э-эв? Ку-ку!

Лекарка будто окаменела. Потирая запястья, она смотрела поверх прилавков. Проследив за её взглядом, я увидела широкий деревянный настил и толпу перед ним. На «сцене» стоял хорошо одетый господин, или, как говорили в Мерран, мастер, а за ним в рядок — Перерожденцы и несколько солдат. По самому центру ряда виднелись клетки с полуперерожденцами, которых мы видели на заставе.

— М-м-м, ладно, неважно. Пошли домой, жрать охота очень. Слышь, Эв? — я потянула девушку за руку, — Э-ээв! Да Эвелин же! Пошли, говорю!

— Нет. Я хочу посмотреть, — выговорила лекарка, — посмотреть на того, кто их купит.

И, вывернувшись, быстро пошла к аукциону. Вот дура, а! И как её такую наивную бросить? Пришлось идти следом, попутно разглядывая живой товар.

Большинство перерожденцев стояло нагими. Они почти не двигались, лишь тупо смотрели перед собой, мигая огромными влажными глазами. Из разговоров в толпе узнала: это «новородки», только-только с фабрики, и их надо обучать вообще всему, даже писать в стойле, а не на ковер в гостиной. Перерожденцы постарше, так сказать, с опытом, уже имели полотняные рубахи, и вертели головой по сторонам. Полуперерожденцы прикрыли наготу соломой, и смотрели друг на друга поверх колодок. В остальном точно так же, как на любом невольничьем рынке: ведущий выводил раба, расхваливал, показывал заинтересованным, устраивал аукцион.

— Лот один три, самец, пять лет на кузне, ни одной травмы, всеяден! Шесть виремов золотом! Шесть и два! Шесть и три! Семь? Семь и один! Продано мастеру с типсом!

— Лот один семь, самка-подросток, новородок, производство Дельты, первичное обучение для дома, проворная, три вирема золотом! Четыре? Четыре и… подойдите, подойдите! Да, все свои! Сколько? Четыре и восемь! Четыре и восемь раз… Ого! Пять! Пять виремов золотом, продано даме в красном!

Ведущий тараторил громко, но монотонно, торговля шла бойко. Я кашляла и чихала всё громче и яростнее, пока Эвелин не всунула в руки пакетик с лекарствами. Я выпила, но в лагерь не пошла — мало ли, что сострадалица Эв учудит, останусь ещё без врачебной помощи и толковой кампании!

Как чувствовала: буквально через один лот начали продавать полуперерожденцев. Первой объявили «девушку». Карточку тут же вскинула дама в фиолетовом платье, стоявшая неподалёку от нас.

— И вымя, вымя её смотри! Чтоб не тельная! А то знаю я эту молодежь, всегда одинаково, хоть человек, хоть кто! — просипела женщина слуге.

В мгновение ока мужчина очутился на помосте, начал деловито щупать полуперерожденку за грудь с четырьмя сосками. Ещё двое потенциальных хозяев проверяли зубы и шерсть. Видя это, полуперерожденец бешено мычал и бросался на прутья своей клетки. Толпа смеялась, улюлюкала, кричала скабрезности.