Тим думал о том, чтобы отнести чек в ванную и сжечь, но чувствовал, что Эрику задолжали больше, чем просто возврат денег. Запрыгнув в машину, Уаймэн направился на окраину Остина.

Тим оказался не в роскошном зале с диванами цвета бургунди и золотой вышивкой, а глубже в доме Эрика, в комнате, представленной как гостиная. У одной стены стояли книжные шкафы различной ширины, между ними – равные по высоте, узкие окна, которые так же варьировались по широте. Диван и несколько кресел заполняли остальное пространство, с толстыми коврами, разложенными, казалось, в случайном порядке по полам из твёрдого дерева.

– Узнаёшь? – спросил Эрик, кивая на полки. – Эта комната тоже результат вдохновения одной из моих любимых картин.

Тим был в полном недоумении, и по поводу правильного ответа, и по поводу ситуации. Он представлял, что поговорит с Эриком у входной двери, но мужчина поприветствовал его с энтузиазмом, практически затащив внутрь, когда они пожали друг другу руки.

– Не знаю, – сказал Тим, хватаясь хоть за что-нибудь. Он обратил внимание на окна, как свет во дворе освещал их, будто витражное стекло. – Это немного напоминает мне лес, как деревья образуют тёмные линии, и между ними светятся пустые пробелы.

– Именно! – Эрик мягко повернул его за плечо, чтобы Тим встал лицом к противоположной стене. Там висела картина с изображением женщины, которая ехала через лес, только что-то было не так, потому что не было ясно, где эта женщина: перед деревьями, за ними или её нет там совсем. – «Карт-бланш» Рене Магритта. Книжные полки – это деревья, окна... ну, ты уже понял. Сюда, присядь.

Тима направили к дивану, ткань которого была того же цвета, что и лошадь на картине. Эрик сел в одно из удобных кресел напротив него, его щёки были тёплыми и красными, будто он выпил пару бокалов вина.

– У тебя взгляд художника, – сказал Эрик. – Ты рисуешь? Или пишешь?

– Эм, послушайте, – произнёс Тим. – Мне действительно нужно облегчить душу. 

Он привстал, чтобы достать сложенный чек из кармана джинсов, и вытянул руку, протягивая его Эрику.

– Что это?

– Ваш чек. Вы были правы насчёт братства. Они – кучка гомофобных придурков, – вздохнул Тим. – Ну, не все, но они не заслуживают ваших денег.

– Я так понимаю, ты услышал жуткую легенду Эрика Конроя?

Тим кивнул.

– Что ж, выкладывай. Не сомневаюсь, она изменилась с тех пор, как я слышал её последний раз.

От мысли повторить историю, Тиму было неуютно, так что он постарался пересказать её наиболее вежливым языком.

– Они сказали, что вы пользовались преимуществом над претендентами, эм, в сексуальном плане. Но в этом не было смысла, потому что не претенденты вас удовлетворяли. Эм.

– Я сосал у них? – откровенно произнёс Эрик.

– Ага.

– Восхитительно, – Эрик закатил глаза. – В следующий раз, когда я услышу эту историю, наверное, я буду заниматься содомией со всем братством против их воли.

Тим покачал головой.

– Это глупо, потому что в братстве есть геи. Однажды ночью мне хватило духу сходить в «Оилкан Гарри», гей-бар в складском районе.

– Я о нём знаю.

– Оу. Ну, я вошёл, и у меня чуть сразу не случился сердечный приступ, потому что один из моих товарищей по братству сидел прямо там, у бара.

Эрик фыркнул.

– Что ты сделал?

– Э, – Тим почесал затылок. – В итоге переспал с ним в его машине. Он даже не узнал меня, пока мы не закончили.

Эрик рассмеялся так сильно, что закашлялся.

– И я так понимаю, он не единственный? Твой друг Трэвис, к примеру.

– Именно. Тот гей из бара с тех пор выпустился, но, помимо нас, есть как минимум один, и эту историю я не расскажу.

– По крайней мере, трезвым, – сказал Эрик. – Если бы ты не был за рулём, я бы предложил тебе выпить.

– Всё равно спасибо, – ответил Тим.

Развернув чек, Эрик рассмотрел его.

– Я так понимаю, ты по-прежнему в шкафу?

– Это другое, – сказал Тим. – Я думал, что Альфа-Тета-Сигма [7] прогрессивные только из-за того, что в их рядах гей - я, но никто из них, на самом деле, не знает обо мне. Это глупо.

Эрик пожал плечами.

– Мне никогда не нужна была помощь, чтобы сделать поспешные выводы. – Он поднял взгляд от чека, чтобы посмотреть на Тима. – Для кого-то такого скрытного, тебе, кажется, очень комфортно со своей ориентацией.

– У меня было много практики, – отсалютовал Тим. – Горжусь собой с семнадцати лет!

Эрик жестом попросил его продолжить.

Тим покачал головой.

– Это долгая история.

– Тогда, у тебя всё же есть время для пива.

И когда Эрик вернулся с ледяной бутылкой и бокалом вина для себя, Тим рассказал ему всё. Когда он снова говорил о Бене, даже произносил его имя вслух, открывалось очень много старых ран. Эти старые эмоции, хорошие и плохие, никогда не оставляли его насовсем. Хоть он и старался убить их, – превратить своё сердце в лёд – на самом деле, он нашел успокоение лишь в хрупком отрицании. Сейчас он не душил свои чувства. Как с тупой пульсацией ноющего зуба, Тим медленно научился жить с этой болью.