Они переглянулись.

– Трудно сказать, конечно, мы только приехали, и, считай, ничего не видели.

– Да, так. Но, в любом случае, если бы и были силы какие-то серьезные, так или иначе мы бы их увидели. Или на причалах, или на работах. Думаю, в целом, с учетом нас и других, которые, рассказывают, небольшими группами приходят, дивизия, или две. Если можно с таким расчетом подходить.

– Моряки, бравые ребята, но их слишком мало, чтобы защищаться, когда придут немцы. Наверное, командование имеет и запасной план, в случае опасности отведет нас на восток, в сторону Феодосии и Керчи.

Их привезли практически за город, на одну из возвышенностей, где уже кипела работа.

Кривошеев им и еще нескольким солдатам, бывшим под его командование, приказал поступить в распоряжение инженера. Тот в целом обрисовал задачу, им требовалось копать окопы и готовить места для зенитных батарей, которые подвезут позднее.

Несколько дней их рота под проклятым солнцем вгрызалась в скалы Севастополя. Место их расположения было такое, что они постоянно видели дорогу, ведущую с севера. Если в самом начале к городу двигались отдельные подразделения, то вскоре это были мощные колонны, в основном безоружных и раненых.

– Видать, дела у наших на севере совсем плохо, – мрачно прокомментировал Архип.

Затем их перебросили на другой участок, где располагались огромные орудия, то ли снятые с серьезных морских кораблей, то ли специально созданные для Севастополя. Несколько дней они укрепляли этот пункт. По вечерам их отвозили обратно в казарму, где успевали только добраться до кровати и тут же выключиться. Кормили в целом очень неплохо, во всяком случае, гораздо лучше, чем на марше, видимо, тыловые службы за несколько месяцев оправились от первоначального шока и организовали свою работу.

– Сколько на берегу моря, а все ни разу не плавали на корабле, – однажды вздохнул Алексей.

– А знаешь, что плавает, – с бывалым видом спросил Абрам, которого самого недавно на этом поймали моряки. Говно в проруби! А корабли по морю ходят.

Как-то, когда они уже заканчивали установку и окапывание очередного орудия, примчался взмыленный Кривошеев и сказал Алексею идти в штаб полка. Тот удивился, чем он, простой солдат, может заинтересовать штабистов, но пошел.

Временный штаб располагался на склоне одной из балок, где была разбита большая палатка и стояла чуть позади полевая командирская кухня.

Внутри сидел за столом майор средних лет, с практически полностью седыми волосами и ухоженными усами, которыми тот, скорее всего, очень гордился.

– Садись, Алексей. Ты уж извини, я к тебе буду по имени, звание твои да и возраст такие, что пока не заслужил отчества. Ну ничего, – он улыбнулся, – какие твои годы, еще все впереди.

Где-то в сердце Алексея кольнула неприязнь. Ему было уже почти тридцать, а то, что к нему по имени-отчеству обращались очень уважаемые люди в Ленинграде и Москве, деятели культуры и один весьма высокопоставленный партийный чин, этому майору, наверное, было неизвестно.

Он сел и внимательно и выжидающе смотрел на пригласившего.

У того было очень неприятное лицо. Оно улыбалось и играло дружелюбием, манеры и речь тоже была направлены на то, чтобы расположить к себе, но все портили глаза. Его глаза были не просто холодными, а демонсративно ненавидели все, на что падал взгляд, будь то человек, чайник или какой-либо документ. И мало того, что просто ненавидели, а давали понять, что человек пытается использовать всех вокруг для собственной пользы и выгоды. Наверное, за всю жизнь ему так и не удалось научиться втираться в доверие, и он не понимал почему.

– Знаешь, зачем я тебя пригласил?

Алексей решил, что просто так к особисту не вызывают и пока занять острожную тактику, ведь, в самом деле не чувствовал за собой никаких грехов.

– Никак нет, товарищ майор.

– Плохо, – огорченно произнес тот. Ходят слухи, что у вас в роте какие-то вредительские разговорчики ходят, ругают партию и лично товарища Сталина. Как думаешь, правда это или нет?

Неужели все так просто, изумленно подумал Алексей. Разговоры всегда ходят, и из-за этого ничтожного повода вызывать его? Странно. Ну, противостоять таким поползновениям он научился еще в Ленинграде, где красная интеллигенция, не в пример более коварная, чем этот майор, постоянно пыталась сожрать всех и подмять под себя ресурсы. И этот особист со своими деревенскими подходами не более опасен Алексею, чем младенец.

– Разговоры, – одевая маску недалекого, но преданного партии человека, отвечал он. Дайте подумать. Нет, – после секундного раздумья, – я бы сразу сообщил лейтенанту Кривошееву. Да и что тут думать, страна ведет тяжелую борьбу против врага, а кто затевает вредительские речи, тот, значит, действует на пользу немцам и сам враг.

– Я рад, что встретил здесь надежного человека, – лицемерно обрадовался майор, но глаза опять смазали весь эффект и ясно давали понять, с каким презрением он относится к солдату, сидящему перед ним. Ты прав, Алексей, вся страна под руководством товарища Сталина ведет войну против коварного врага, который воскользовался нашим миролюбием и нанес внезапный удар. Но у нас есть запасной план, я уверен, и скоро, может, весной или даже зимой будем выковыривать Гитлера из его логова в Берлине.