Зубко пристально смотрел на него, не в силах понять, кто перед ним, ловкач, которого он не раскусил сразу или действительно дурачок, который так и не понял, что ему предлагают.

Ничего окончательно не решив, он ледяным тоном произнес:

–Красноормеец Витовтов, ты, кажется, засиделся в гостях. Чая с сахаром напился, а твои товарищи спины гнут, копают. Иди-ка ты к ним и займись полезным делом, а то немцы подойдут и возьмут город с ходу потому, что ты тут чаи гоняешь. Свободен.

Удивленно и немного обиженно Алексей встал и, оборачиваясь, вышел из палатки. Прошел немного, стащил с лица маску дурачка и глубоко задумался. Если не считать пары моментов, когда он немного переиграл, кажется, что провел свою партию неплохо и смог завершить ее в свою пользу. Главное, чтобы особист не взъелся на него. Да и нет причин для этого. Никаких плохих поступков за ним нет, да и кто он, простой солдат, когда вокруг полно командиров, наверное, у нквдшника и без того полно работы. Решив не суетиться и спокойно продолжить службу, Алексей вернулся к своим, которые уже заканчиали работу.

– Ты где был, – возмутился Абрав. Мы тут копаем весь день, а ты решил прогулку устроить?

Алексей сел в теньке, прислонился к камню и подставил лицо легкому бризу.

– К особисту вызывали. Расспрашивал меня, что и как.

– Ух ты, – выдохнул Архип и присел рядом. А чего хотел? Что говорил?

Алексей прикрыл глаза и долго молчал.

– В общем, – наконец он произнес двум товарищам. Больше никаких политических речей, ругани партии, руководства и прочей беллетристики и словесной эквилибристики.

– Чего, – не понял Архип.

– Не обсуждаем больше политику, – пояснил ему Абрам. Тебя поэтому вызывали?

– В том числе. И вообще, поменьше мелите языком. У нас в роте стукач завелся, крыса.

– Ух ты, – на этот раз выдохнул Абрам. А кто?

– Не знаю. Знал бы – сказал. Но зарубите себе на носу, будете чем-то возмщуены или не согласны – ругайте командиров молча. НКВД пока, надеюсь, мысли читать не умеют.

Вечером пронесся слух, что дивизии, до сих пор защищающие Одессу, оставят ее и эвакуируются к ним, в Севастополь, и что первые транспорты с людьми и техникой уже выгружаются в порту.

Это немного подняло моральных дух бойцов, потому, что удержать город силами нескольких тысяч моряков Черноморского флота и отдельными разбитыми частями пехоты было абсолютно невозможно.

Так же, чтобы не создавать дополнительных сложностей для руководства обороной и не плодить лишних ртов, постепенно все мирное население, которое еще оставалось в городе, вывозилось в Новороссийск. Севастополь все менее становился гражданским городов, а все более – предельно вооруженной окруженной крепостью. Своеобразный транзитный узел, куда прибывали с запада солдаты, и тут же, почти сразу, загружалось мирное население, чтобы проследовать на восток.

Когда выдавалась свободная минутка, то друзья спискались к причалам и наблюдали, как безостоновочно кипит деятельность в порту. Постоянно одни корабли разгружались, вторые, наоборот, принимали грузы и пассажиров и выходили в море. С каждым днем все больше прибыло солдат из Одессы, и однажды Алексей, выразив общую мысль, восликнул:

– А где же вооружение и техника?!

Действительно, в этом плане все тоже обстояло печально. Одной из основных причин эвакуации из Одессы послужило именно исчерпывание боерпипсов и снарядов. Если бы этого было довольно, то держаться против румынских войск можно было очень долго. А теперь, с изумлением взирая на бесконечные подразделения красноармейцев, трудно было избавиться от гаденькой мысли, что гарнизон Севастополя сильнее вряд ли стал.

С другой стороны, это были бойцы, которые на протяжении долгого времени противостояли врагу и уже показавшие себя героями, а для гарнизона иметь в составе уверенные в себе полки являлось крайне важным.

Севастополь оказался на форменном острове, потому, что немцы медленно и не испытывая особенного сопроивления вышли к Алуште и разрезали советсвую территорию пополам, поэтому, все снабжение города проходило по морю с Кубани.

Как ни странно, особых проблем с этим пока не было. Черноморский флот достойно справлялся с этой задачей, а вражеские корабли практичеси не пытались выходить со своих баз. В принципе, определенные трудности могли создать самолеты, но их тоже пока заметно не было, и верховное командование, готовя Севастополь ко второй в его истории серьезной обороне, пытались побольше доставить грузов в это маленькое окно возможностей.

В один из дней над Севастополем, наконец, послышался шум моторов и где-то очень высоко, почти неразличимой точкой показался самолет. Многие, отложив на минуту работу, уставились вверх и пристально за ним наблюдали. Если самолет прибыл с севера, то сомневаться в его враждебных намерениях не приходилось.

Точка покружилась над центром города, потом сделала маневр над кораблями, стоящими на рейде, и, сделав крутой разворот, ушла обратно.

– А чего не сбили?, – Алексей почесал голову. Разведчик, поди.

– Наверное. Не сбили потому, чтоб фашисты видели, какая здесь серьезная крепость. Нам нечего скрывать.

– Может, так – миролюбимо улыбнулся дед. А может, и нет. Не сбили потому, что зенитки так высоко не достанут, а поднимать истребителей ради одного разведчика не станут. Да и самолетов у нас не так много, чтобы рисковать ими. А вдруг, это ловушка?

С того дня вражеские самолеты стали регулярно наведываться в гости, сперва изучая неприступные орешек, а потом уже не стесняясь начали постоянно бомбить и подвергать атакам штурмовиков город.