– Темные не носят украшений. Обвешиваться драгоценным барахлом нам не позволяет вера - индивид ценен тем, что у него внутри, а не тем, сколько золота или серебра он смог на себя нацепить. Так что если люди платят за наши товары ювелирными изделиями в зачет идет только вес металла и камней.

– Понятно, - ее ответ меня вполне удовлетворил.

Однако я заметил что, произнося человеческое слово "вера" она имела в виду нечто совсем иное, чем люди. Они, произнося это слово, думают, о каких-то грозных неведомых силах действующих вне предела понимания маленького, жалкого человечка. В ее же сознании мелькнул предельно четкий образ сложнейшего, блистательного и безупречно работающего механизма, частью которого была она сама и все ее окружающее (даже я), и части эти соединены между собой подчиняясь единому и незыблемому закону.

– Это все? Или есть еще вопросы?
– в голосе сквозила заметная веселость, эльфийка словно бы подзадоривала меня.

Ну, коли так. Я задал ей давно беспокоивший меня вопрос, хотя и понимал, что ответ на него может причинить девушке боль:

– А почему темные так пренебрежительно относятся к жизни? Сражаются всегда до смерти, и даже своих не жалеют - вырезали же всех крестьян подчистую. А те из ваших, кто не мог сражаться убивали себя сами?
– как я и предполагал слова мои задели за живое. Лицо ее мгновенно застыло как маска, но Ракса ответила:

– Умереть в бою или от своей руки высшая доблесть. Темный за великое благо считает вершить свою судьбу до конца.

– Что ж в этом великого?
– удивился я: - Если смерть не минуема, нужно сделать, так что бы она принесла побольше пользы твоим родичам, однако еще больше пользы клану ты сможешь принести, если все же сумеешь избежать гибели.

Я уже предполагал, что замечание мое вызовет бурю протестов, но получилось как раз наоборот. В той каменной глыбе, коей эльфийка ощущалась со стороны, вдруг затеплилась надежда. Пока еще совсем слабая, но я "увидел" что это хрупкое с виду существо - темная леди - уже готова перевернуть мир и принести любые жертвы ради достижения своей цели. А цель у нее была.

Вести расспросы далее не решился, хотя меня ужасно интересовало - как же это, дочь темного лорда и осталась жива. Ведь кто-кто, а она-то уж точно должна была принять смерть от своей руки первая. Ладно, спрошу как-нибудь в другой раз.

Однако разрядить обстановку надо было и я непринужденно заявил:

– Пить хочу. Сделаешь вина со специями?

– Конечно. Пошли?
– совершенно беззаботным голосом отозвалась она.

33.

Вот только впоследствии сложилось, так что разговор этот и для меня имел некоторые неприятные последствия. Ракса вполне резонно посчитала, что теперь имеет право задавать вопросы и мне.

Что и сделала в один из последующих вечеров.

Обойдя вечернюю стражу, я развалился на кровати намериваясь покемарить до следующего караула. Темная вернувшаяся после вечернего омовения села на свою и завернувшись в одеяло, стала причесывать волосы. Я приоткрыл один глаз и посмотрел на нее - эльфийка это заметила. Проведя еще несколько раз, гребнем тончайшей работы по волосам, она вдруг остановилась и стала его внимательно рассматривать со всех сторон. Впрочем, это была игра - повернув изящную костяную пластинку в руке еще пару раз, она посмотрела сквозь зубцы на меня и как бы невзначай спросила:

– Слушай, а у тебя есть жена?
– а опустив руку с зажатым гребешком на постель, устремила на меня пристальный взгляд.

– Нет!
– ответил я спокойно, но внутри у меня от ее игривого тона все напряглось. Ракса изобразила на лице крайнюю степень удивления и недоверия, и я вынужден был пояснить: - Она умерла несколько лет назад.

– И что даже никого на примете?
– не унималась темная тем же беззаботным тоном.

– Нет!
– раздраженно рыкнул, я и отвернулся к стенке, давая ей понять, что разговор окончен. Хотя, кажется, что продолжать она и так не собирается, получив удовлетворивший ее ответ.

Вскоре эльфийка сладко засопела, погрузившись в сон.

Ко мне же благословенный отдых не шел - в голове роились мысли и теснились воспоминания, оживляя перед глазами картины былого.

И я со всей явственностью увидел тот день, когда мы с воинами вернулись после осады Имнаделла в гномьи пещеры, ставшие нашим домом. Как с ликованием встретили нас родичи и как ко мне пришли вожаки остальных кланов. Ведь возник насущный вопрос, очень важный для оборотней. Самый старый и уважаемый из них - Гор, обратился ко мне со словами:

– Война окончена?

– Окончена!
– подтвердил я.

– И каждый клан волен теперь жить по-своему?
– продолжил он.

– Конечно!
– снова согласился я.

– Значит, быть по сему!
– провозгласил тот под одобрительный гул остальных, а когда шум стих прибавил: - Но твой клан мал и ослаблен войной, так пусть же, воины твои выберут жен, а девушки и вдовы - мужей в других кланах, дабы твой славный род ширился.

– Пусть будет так!
– одобрил я.

– И для тебя среди наших дочерей найдется достойная жена!
– это прозвучало как предложение, однако значило это, что вопрос моей семейной жизни уже решен, да и выбор, скорее всего уже сделан.