– Как жаль Рэм, что твое пророчество сбылось так скоро.

– Иначе быть не могло, - ответил я просто, а про себя подумал, - "Ну, какое же это пророчество!"

– Ты конечно прав, - посетовал князь.

У меня создавалось впечатление, что ему просто нужно было с кем-то об этом поговорить, вот только как собеседник я был не самым лучшим вариантом. Так что сразу же после этого состоялся военный совет - князь обсуждал со своими офицерами сложившуюся ситуацию. Собрание сие проходило в тронном зале, где на возвышении и восседал Лаон, выслушивая предложения высших чинов своей армии. Предложения, надо сказать, были толковые, и по результатам князь приказал выставить на всех трех дорогах, ведущих к Нагарату заставы. Не далеко - пары-тройки километров от города вполне достаточно, что бы успеть предупредить гарнизон о надвигающихся силах противника.

И сделано это было не зря. Три дня спустя, с разницей едва ли в час прискакали воины с двух застав и доложили что и по Тракту, и по старой дороге от Катакама движутся крупные силы темных эльфов. В городе тут же протрубили тревогу и выслали гонцов на третью заставу. Как только все вернулись, городские ворота были заперты и Нагарат приготовился к штурму.

Кроме того князь незамедлительно выслал большой и хорошо вооруженный отряд гонцов с вестью о выступлении темных к своему королю. Им было очень строго наказано, без задержек возвращаться с ответом. А если подойти к городу не будет никакой возможности, они должны подать сигнал, для чего ночью развести большой костер на вершине горной гряды и в оговоренном месте ждать отряд, который и проведет их внутрь крепостных стен.

Я же отправил Рита, что бы тот обозревал с башни все окрестности. И с этим заданием он справился как нельзя лучше. Ведь Ракса научила его пользоваться телескопами (так, оказывается, назывались те большие подзорные трубы, что были установлены на башне). Вскоре родич прибежал и сообщил новости - отчасти хорошие, отчасти плохие.

Плохо было то, что темные действительно шли и было их очень много, но хорошо - что ни лестниц, ни других осадных приспособлений они с собой не несли. Это означало только одно - штурма не будет. По крайней мере, в ближайшее время. О чем я незамедлительно проинформировал Лаона - рад он был несказанно и отменил полную боевую готовность. На стенах и у ворот остались только удвоенные отряды караульных.

Обе армии темных показались у города после полудня - и словно бы две черных реки выплеснулись они на опушку леса, слившись в один несущий смерть поток. Колонны воинов двигались безупречно - внимательно наблюдая с башни за их маршем, я не заметил, что бы хоть кто-нибудь из эльфов сбился с размеренного шага. Войско было единым организмом, и организм этот, казалось, не могло остановить ни что.

Мысленно обругав короля людей за глупость (ведь ни чем иным объяснить, то, что сюзерен Лаона решился ввязаться в эльфийскую свару, было невозможно) я обратился к князю, стоявшему тут же на башне:

– Темных много. Не сладко придется светлым, да и людям, боюсь, тоже не поздоровится.

Но князь мне не ответил, провожая тягостным взглядом воинов переправлявшихся через реку и уходивших по дороге дальше. А в голове его бродили тяжелые мысли, одна мрачнее другой. Похоже, Лаон тоже прекрасно понимал всю катастрофичность последствий встречи с этой армией.

Реальные размеры угрозы мы все смогли оценить только на третий день, когда мимо Нагарата проследовали отряды людей, также облаченных во все черное, и показался основной обоз. Очень скоро я сбился со счета - телег и повозок было множество и, оставив это бесполезное занятие, покинул башню, оставив одного из княжеских офицеров в одиночку наблюдать прохождение столь грозной силы.

Однако далеко не все войско темных прошло мимо. Примерно тысячный отряд обосновался в редколесье - там же где до этого располагались светлые. И я, самым пристальным образом рассматривая их лагерь, как-то не заметил, что бы темных хоть чем-то коробило, жить там же где совсем недавно обитали светлые. Хотя последние, как раз, даже мысли такой для себя не допускали. Об этом следовало поразмыслить, а лучше порасспросить Раксу. Ведь как мне казалось, я имел теперь на это полное право.

36.

Темная же в эти дни старательно избегала человеческого общества, вероятно не желая своей персоной нервировать князя и офицерский состав. Посему сидела она практически безвылазно в нашей комнате, зарывшись в бумаги, и что-то писала.

Причем особенно сильно и в течение продолжительного уже времени ее внимания занимал один очень старый свиток (уж, больно потертым выглядел футляр, где тот хранился), но самым странным было, то, что Ракса поспешно сворачивала его при каждом моем появлении. Но, проникнуть в столь ревностно хранимый эльфийкой секрет мне удалось. Просто намериваясь сделать вылазку и посмотреть поближе на расположение темных под городскими стенами, я зашел в комнату не в обычное для меня время - для разведки следовало взять плащ и остальной комплект оружия. Молодой леди не было, но на столе лежал тот самый свиток во всей красе (края его были зафиксированы двумя половинками футляра - так Ракса делала всегда). Внимательно разбирать написанное я не стал, хватило того что крупная надпись в начале гласила "Раксасы", а между группами символов тут и там попадались рисунки явно изображавшие нас - оборотней. Вот только выглядели мы там так, будто нас освежевали и разделали. Зрелище это неприятным холодком передернуло меня, впрочем, мысль, что темные изучали нас так подробно, уже не была потрясением. Да и было это, похоже, очень давно. Я быстро покинул комнату, прихватив все необходимое, уж очень не хотелось столкнуться с Раксой. Не стоило ставить ее в неудобное положение, ведь причины скрывать такой свой интерес к нам у нее, похоже, были. А поразмыслив по ходу над этим, счел, что для лекаря знать как устроены те, кого предстоит лечить очень полезно.

И видно зря я предполагал, что с отъездом Титуса эльфийская леди потеряет интерес к пыльным свиткам и фолиантам. Не тут-то было - вышло все строго наоборот. Стол, шкаф и все мало-мальски подходящие поверхности в нашей спальне оказались завалены разнообразными документами, которые она притаскивала из библиотеки. Раздражало меня это до крайности - порой даже не куда было поставить кружку и положить бурдюк с вином. И не редко мне приходилось, ворчливо порыкивая просто сбрасывать на пол некоторое количество этой макулатуры. Ракса лишь пожимала плечами, собирая упавшие свитки, похоже, что мое недовольство беспокоило ее постольку поскольку.