– Что было абсолютной глупостью с его стороны! Тебя вообще нельзя было пускать на войну и позволять такие глупости в виде новых, опасных впечатлений!
– возмущённо заявил Гектор, зло посмотрев на Давида.

– Радует, что я хотя бы проявляла сознательность и помогала людям, - ответила я, перестав уже обращать внимание на ремарки парней. А затем вспомнила фотографии Давида и настороженно спросила: - Подожди, на тех фотографиях, что я видела у тебя, вернее на последней - именно этот период жизни запечатлён? А как они к тебе попали?

– Эээ, Оттон, когда ты ушла от него, разозлился и выбросил и фотографии, и портреты, а я всё нашёл и забрал себе, - несколько неуверенно ответил он.
– Так что у меня даже оригиналы портретов есть, просто я не решился пока их показывать.

– Да? А почему ни на одной фотографии меня с ним нет?

– Я выбросил те снимки. Меня интересовала только ты, - с кроткой улыбкой ответил Давид.

– А когда мы расстались с Оттоном?

– Незадолго до твоего полного погружения, - взял слово Гектор.

– А вы, значит, после моего расставания с ним, старались держаться поближе ко мне?

– Да, - одновременно сказали они.

– А фотографии этого периода остались? Мы втроем где-нибудь запечатлены? И почему нет моих более поздних, послевоенных фотографий?

– Ммм… ты стала не любить фотографироваться, - осторожно ответил Гектор.
– Да и после расставания старалась держать нас на расстоянии, потому что душевная рана была слишком сильна, и ты пока не хотела отношений.

– Ясно, - ответила я, но сама сейчас испытывала противоречивые чувства. Создавалось нехорошее впечатление, что мне или лгут, или что-то не договаривают, и я пока не знала, как докопаться до правды. “Ладно, думаю, если и врут мне, то однажды проколются на чём-то, и правда выплывет”, - подумала я, а вслух спросила: - Значит, вода в озёрах нас не только омолаживает, но и даёт исцеление? А как на обыкновенных людей она действует? Может, хоть какой-то даже маленький эффект она на них оказывает? Например, если я отвезу туда отца после операции, он поправится быстрее?

– Нет. На людей вода вообще не действует. Для них это обыкновенное озеро, - сказал Гектор.

– Плохо, - пробормотала я, сожалея, что не смогу таким образом быстрее поставить отца на ноги, а потом в голову пришла другая мысль, и я спросила: - Подождите, а что мешает бессмертному жить со смертными и рассказать о том же озере и, в случае опасности, попросить туда отвезти?

– Ничего не мешает, кроме непонимания. Дело не столько в опасности, сколько в других аспектах, - ответил Давид.
– Люди же не могут обновляться эмоционально, а мы можем. Вот и представь, что ты живёшь с человеком, который не может разделить твоей радости от новизны восприятий. После очередного погружения тебе хочется объять необъятное, заново посмотреть мир, насладиться его красотами, а твоя смертная пара уже не в состоянии это сделать. Она взрослеет или стареет, эмоции блекнут, и ей хочется семьи, спокойствия и тишина… Да и не это самое страшное. Простые люди умирают, и очень тяжело такое пережить. Поэтому мы не связываемся со смертными.

– И поэтому же не усыновляем детей, чтобы почувствовать себя полноценной семьёй, - добавил Гектор.
– Ведь и их однажды придётся похоронить.

Парни замолчали, а я в очередной раз задумалась о своём бессмертии, но самый главный вопрос был пока открыт, и я поинтересовалась:

– Вы мне так и не ответили - как я жила после ухода от своего парня? Где брала новые документы, на что существовала?

– Мы всем этим тебя обеспечивали, - ответил Гектор.
– У нас достаточно средств, чтобы содержать тебя. Да и связей хватает, чтобы оформлять нужные бумаги.

– То есть, я опять зависела от мужчин? Замечательно…, - недовольная собой прошипела я.

“Наверное, уйдя от любимого, я пыталась начать новую жизнь, но осознала, что снова попадаю в зависимость и не захотела с этим мириться. А полное погружение давало мне забвение и возможность начать новую жизнь, а также стать хозяйкой самой себе. Но… парни снова нашли меня и своими деньгами пытаются опять навязать старый способ жизни. Нет уж, теперь я не имею права попадать в зависимость, иначе снова наступлю на те же грабли. Из кожи вылезу, а встану на ноги и буду финансово независима, даже если решу с кем-либо из этих двоих связать жизнь”, - решила я.

– Далила, нет ничего страшного в том, что мы о тебе заботились, - мягко произнёс Давид.

– Спорный вопрос, - проворчала я.
– Но сейчас не время его обсуждать. Меня интересует - а как живут другие бессмертные и сколько их вообще?

– Каждый живёт так, как считает нужным, - сказал Гектор.
– Мы вообще редко вмешиваемся в жизнь друг друга, да и общаемся не так часто. Видишь ли, раньше не было средств коммуникаций, возможности быстро перемещаться по миру, общаться с теми, кто находится на другом краю Земли, и мы привыкли к этому. Мы стали самодостаточны, особенно если имеем пару, и потребности в общении с другими бессмертными не испытываем. Есть та, кто тебя понимает и нам этого хватает. Или же держимся ближе к той, которая интересует. Остальные бессмертные придерживаются такого же принципа. Да и не выгодно встречаться с такими же, как и мы. Особенно если есть пара. Как уже говорил Давид, женщин среди нас меньше, и всегда есть вероятность, что кто-то может положить глаз на твою пару, - Гектор прищурившись, посмотрел на Давида.

– Да, такой риск всегда есть. Особенно, если плохо обращаешься со своей парой, - произнёс Давид, ответив Гектору презрительным взглядом, а потом обратился ко мне: - Но дело даже не в этом. Нас осталось не так много. Кто-то устал жить, кто-то умер от ран, кто-то просто исчез, и мы не знаем об их судьбе, а кто-то нарушил правило, убив бессмертного и постарев, умер. Основные потери мы понесли во время Средневековья, когда было много войн. По моим подсчётам на данный момент нас осталось не больше тридцати человек.