– Можно, и ещё как можно, - Гектор проникновенно посмотрел на меня.
– Тем более, что этому есть тоже объяснение. Понимаешь, мы не только молодеем, когда погружаемся в озеро, а и обновляемся внутренне…

– Наши эмоции снова становятся яркими, - пояснил Давид.
– Наверное, легче объяснить это на примере. Вот смотри, вспомни своё детство, как ты узнавала что-то новое и интересное, как ожидала чего-нибудь или верила в какое-нибудь чудо, а затем, взрослея, ты теряла эти ощущения. То, что казалось тебе необыкновенным, со временем становилось рутинным и неинтересным. То, что приносило радость, уже воспринималось обыденно. Или то, что доставляло удовольствие, переставало будоражить. А мы, после погружения, снова можем ощущать всю прелесть эмоций и как бы заново открываем для себя этот мир.

– Я понимаю, о чём вы, - пробормотала я, вспомнив ощущения из сна, где я сидела возле озера.
– Когда я увидела сон, где меня рисовали, то чувствовала небывалый душевный подъём. Всё казалось таким ярким, привлекательным и захватывающим. Хотелось всё потрогать, понюхать, даже просто подурачиться от радости, что мир вокруг так прекрасен, и в нём столько интересного.

– Это наше основное преимущество перед людьми. Чем дальше они живут, тем меньше способны радоваться жизни. Накопленный опыт ложится на их плечи мёртвым грузом, и они утрачивают способность наслаждаться каждой минутой, а мы способны видеть мир каждый раз по-новому, - сказал Гектор, а потом с улыбкой добавил: - Правда, это тоже не всегда нам служит во благо. Эмоциональность проявляется во всём. И порой мы не способны сдерживаться, особенно когда это касается тех, кого мы любим. Вот, например, с тобой. По идее, мы должны поступать более разумно, особенно в свете того, сколько нам лет, но когда дело касается тебя, сдерживаться тяжело.

– Да, тяжело, - согласился Давид, с извинением посмотрев на меня.
– Тем более, что мы совсем недавно прошли погружение, как только нашли тебя.

– Понятно, - ответила я, хотя на самом деле вообще ничего сейчас не понимала.

В голове всё перемешалось, и больше всего вводила в ступор новость, что я бессмертна. Как относиться к этому, я не понимала. Да и вообще пока не могла осознать, что могу жить на этом свете бесконечно долго. А количество возникших вопросов пугало, и трудно было сосредоточиться на каком-то одном, поэтому я спросила первое, что пришло в голову:

– Подождите, вы говорите, что эмоции каждый раз становятся ярче, и при этом вы помните всё, что было, так?

– Да, - парни одновременно кивнули.

– И что же это получается? Если, например, сто лет назад меня кто-то обидел сильно, и я переживала долго, то после погружения я заново переживаю боль той обиды?
– спросила я.
– Нет уж, спасибо, не хочу я таких ощущений…

– Нет, не совсем верно, - сказал Давид.
– После погружения получается, что как бы наша прошлая жизнь отодвигается вглубь сознания. Мы всё помним, но воспринимаем это как прошедшую жизнь и пройденный этап. Мы получаем опыт, выносим из этого уроки, но не переживаем тех эмоций, которые были. Обновляется восприятие мира в целом, на данный момент.

– Ясно, - задумчиво ответила я.
– А сколько вам лет? И мне?

– Мне восемьсот девяносто пять лет, - произнёс Гектор.
– Давиду - восемьсот сорок четыре года. А тебе семьсот девяносто девять.

– Ого, - выдавила я, пугаясь такой цифры.
– Подождите, вы говорили, что не проходите полного погружения, так почему я решилась на такое? Почему мне захотелось забыть почти восемьсот лет моей жизни? Неужели всё было настолько плохо?

– Потому что твоя жизнь была не очень счастливой, - с сожалением сказал Гектор.

– Да, твой парень не особо любил тебя, - с отвращением вставил Давид и покосился на Гектора.
– Запрещая часто погружаться, он навязывал тебе скучную жизнь. Всё время держал тебя под контролем, навязывал свои взгляды и заставлял учиться. Говорил, что ты должна постоянно совершенствоваться…

– Что, в общем-то, неплохо, - подал голос Гектор, неодобрительно посмотрев на Давида.
– Учёба ещё никому не вредила…

– Согласен, что неплохо, но жизнь дана не только для этого, - холодно сказал Давид.
– И при этом, твой парень, сам теряя новизну эмоций, любил ходить налево. То есть сам постоянно искал новых впечатлений, а тебе не позволял их испытывать. Хотя погружение решало бы все проблемы…

– Он изменял мне и постоянно держал под контролем?
– нахмурившись, переспросила я.

– Да, - подтвердил Давид.

– Но потом он изменился и стал делать ещё хуже!
– вставил Гектор, с осуждением посмотрев на Давида.
– Он резко решил, что можно погружаться часто, а также стал тебе всё разрешать! Ты жаждала новых эмоций, и он позволял тебе погружаться чуть ли не раз в год. Хотя мы стараемся делать это не чаще, чем раз в семь - десять лет. Ты забросила учёбу и начала вести совсем другой образ жизни. Ты употребляла алкоголь, наркотики, различные психотропные вещества, и под кайфом попадала в опасные ситуации. Увлеклась экстримом, и не раз твоя жизнь висела на волоске. Он разрушал тебя, потакая во всех капризах. И однажды, как я понимаю, тебе это надоело. Ты эмоционально выгорела из-за частых погружений и, наверное, поэтому, решила от него уйти и всё забыть.

Слушая это, я всё больше хмурилась, понимая, что моя прошлая жизнь была не очень хорошей. “Меня сначала всё время держали под контролем? Представляю, как я бесилась, потому что терпеть не могу, когда меня поучают и сдерживают… А потом резко мне всё разрешили, и я слетела с катушек? Очень похоже на меня. Даже страшно представить, что я могла делать, если эмоции постоянно били через край”, - подумала я, а вслух произнесла:

– Судя по вашим словам, я была сначала какой-то забитой овцой, а потом невменяемой оторвой…