– Его имя … – Антуанет нерешительно замялась. – Его имя Кристиан-Пьер де Ла Вреньи, но он иногда называет себя Крест.

– Кристиан-Пьер де Ла Вреньи, – задумчиво повторил Пьер Ла Салль и нахмурился, силясь вспомнить. – Нет, не припоминаю. А что за ранение?

– Я не знаю, – потерянно пробормотала Антуанет. – Знаю только, что очень тяжелое. Доктор, который направил его сюда, не был уверен, что он дотянет даже до госпиталя.

– В таком случае… – доктор замолчал, так и не закончив предложение и глядя в переполненные болью и отчаянной надеждой глаза этой женщины, не в силах произнести вслух, что дорогого ей человека, ради которого она проделала столь долгий и трудный путь, возможно, уже нет на свете.

Но Антуанет прекрасно поняла, что он хотел сказать.

– Нет, я уверена, что он еще жив и находится сейчас здесь, – тихо, но твердо возразила она.

В комнате воцарилась неестественная напряженная тишина.

– Что ж, – наконец вздохнул доктор Ла Салль, отводя взгляд. – Хорошо. Вы помните Жанну Ланком, нашу старшую медсестру?

– Да.

– Идите к ней и опишите вашего знакомого. Может, она знает что-нибудь о нем? А если нет, то скажите, что я распорядился, чтобы она показала вам всех раненых, что находятся у нас. Может быть, среди них есть тот, кого вы ищите.

– Спасибо, доктор Ла Салль.

Антуанет вскочила с места и почти бегом бросилась к двери.

– Мадемуазель Делакруа.

Обернувшись, она вопросительно посмотрела на него.

– Да?

С минуту Пьер Ла Салль молча смотрел на нее, а затем вздохнул и покачал головой.

– Постарайтесь не слишком обнадеживать себя, иначе разочарование и боль, если вы не найдете его, окажутся просто невыносимы. Он действительно мог не дотянуть до госпиталя. Такое часто случается. Особенно, если ранение тяжелое. Многие умирают еще в дороге. Впрочем, что я вам говорю, вы ведь все это прекрасно и сами знаете.

– Да, я знаю, – мягко ответила Антуанет и вдруг улыбнулась. Слабо, одними кончиками губ, но все же улыбнулась. – Но я знаю, что он жив и сейчас где-то здесь. Совсем рядом.

– Вы так в этом уверены? А вам не приходило в голову, что вы просто обманываете себя? Вам хочется верить в это, поэтому вы принимаете желаемое за действительное. Не поймите меня неправильно. Самообман – это защитная реакция, придуманная нашим сознанием, чтобы помочь нам справиться с тем или иным потрясением. Но иногда плата за это минутное облегчение бывает слишком высока, ибо разочарование и боль, когда спадают шоры, становятся стократ сильнее. Я всего лишь хочу уберечь вас от этого.

– Я понимаю, – очень серьезно произнесла Антуанет. – Но я не обманываю себя, доктор. Я знаю, что он в очень тяжелом состоянии, но я уверена, что он все еще жив. Я это чувствую, – и, отвернувшись, вышла из комнаты.

Она нашла старшую медсестру военно-полевого госпиталя 1480 в кладовой, где хранилось чистое постельное белье и принадлежности, предназначенные для перевязки раненых. Та стояла спиной к двери и занималась тем, что методично раскладывала выстиранное белье по комплектам, а потому не заметила ее появления. С минуту Антуанет молча наблюдала за ней, а затем подошла ближе и осторожно коснулась ее плеча.

– Здравствуй, Жанна.

Женщина обернулась.

– Антуанет? – на ее лице отразилось нескрываемое удивление. – Как ты здесь оказалась? Неужели тебя снова направили к нам помогать? Странно, но доктор Ла Салль не упоминал, что ты должна приехать.

– Я приехала сюда не работать, – перебила ее Антуанет. – Я приехала навестить одного человека. Он недавно поступил к вам с тяжелым ранением. Доктор Ла Салль сказал, чтобы я обратилась к тебе.

– Вот как? – Жанна слегка нахмурилась. – И как его зовут?

– Кристиан-Пьер де Ла Вреньи, но он называет себя Крест.

– Хм-м... – старшая медсестра нахмурилась еще сильнее, а затем покачала головой. – Не припомню. Говоришь, тяжело ранен и поступил недавно. А как он выглядит?

– Высокий, худощавый, черные волосы и глаза, необычный рисунок бровей...

– …и шрам от мочки правого уха до середины лба, – закончила Жанна и тяжело вздохнула. – Ты права, твой знакомый у нас.

– И как он? – тихо спросила Антуанет, встревоженная беспокойством и печалью, отчетливо прозвучавшими в голосе медсестры.

– Жив, – вздохнула та. – Но очень плох. Обширное осколочное ранение в живот, сильно поврежден кишечник и большая кровопотеря. Мы промыли рану, но, похоже, началось заражение.

– Ты хочешь сказать, – Антуанет споткнулась и нервно сглотнула, но все заставила себя закончить. – Он умирает?

Жанна ничего не ответила и отвела взгляд.

– Жанна.

– Я не знаю, – тихо ответила та, по-прежнему избегая ее взгляда. – У него удивительно крепкий организм и невероятная жажда жизни. С такой раной он должен был бы умереть до того, как попал к нам, но он все еще жив и продолжает бороться. Я не берусь что-либо утверждать о том, чем все закончится, хотя, не буду тебя обманывать, надежды почти нет. У него началось заражение крови, а против этого мы, увы, бессильны.