– Врешь, – констатировал Нил, незаметно для себя переходя на такой же холодно-невозмутимый тон. Крест не сделал ни единого движения, даже не взглянул на него, и ничего не ответил. – Тебя что-то беспокоит, – продолжил Нил, переводя взгляд на костер. – И очень сильно. Что-то не так?

Крест вздохнул и, запрокинув голову, посмотрел в беспросветное чернильное месиво.

– Завтрашний бой, – наконец, спустя почти минуту, ответил он.

– Завтрашний бой? – Нил не смог скрыть удивления. Меньше всего он ожидал услышать это. В отличие от многих, Креста, казалось, совершенно не волновало то, что они находятся на войне и могут погибнуть в любую минуту. Он относился к боям, как к нудной, но неизбежной обязанности, работе, которую нужно было выполнять. Иногда с тоскливым терпением, иногда с шутливой снисходительностью, но чаще всего с ледяным безразличием. И никогда со страхом. Словно ему было все равно – погибнет он или вернется. Тем более удивительно было слышать, что причиной столь сильного беспокойства стало именно это. – И что не так с завтрашним боем? Он будет таким же, как и позавчера, вчера и сегодня. Они все одинаковы.

– Может быть. Но… – Крест снова перевел взгляд на огонь и задумчиво прищурился. – Ты не замечал, что с каждым днем они становятся все ожесточеннее и ожесточеннее. Сегодня было жарко, завтра будет еще жарче. Мы снова примем удар, и, кто знает, выдержим ли мы его?

– Ты боишься?

– Боюсь? – француз усмехнулся, как если бы услышал нечто очень забавное, но тут же вновь посерьезнел и чуть склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то внутри. – Нет, это не страх. Скорее… – он помолчал мгновение, подбирая нужное слово, – …предчувствие, – наконец закончил он.

– Предчувствие? – непонимающе переспросил Нил.

– Да.

– Предчувствие чего?

Крест не ответил, а внезапно нахмурился и, закутавшись в шинель, лег на землю, повернувшись на бок и подложив согнутую руку под голову.

– Не знаю, – тихо пробормотал он, закрывая глаза. – И, если честно, не хочу знать. Ложись-ка лучше спать, Кардинал. Завтра будет трудный день.

Нил хмуро посмотрел на него, но не стал больше задавать вопросов, а покрепче завернулся в шинель и лег возле догорающего костра.

– Здесь каждый день – трудный, – тихо возразил он и провалился в сон.

С трудом разомкнув тяжелые веки, Крест моргнул несколько раз, прогоняя остатки сна, и, чуть приподняв голову, оглянулся по сторонам. Костры уже прогорели, и воздух был холодным и сырым. Вокруг царила тишина, изредка прерываемая сонным бормотанием. Не желая вставать, он снова откинулся на спину и уставился в небо. Оно было бледно-серое, почти белое, и какое-то мутное, словно затянутое дымом. От него веяло холодом и… тоской. Вздохнув, Крест заставил себя подняться и потянулся, разминая затекшие мышцы и чувствуя, как кровь быстрее заструилась по одеревеневшему телу, неся с собой долгожданное тепло. Набросив на плечи шинель, он подошел к краю окопа и посмотрел на восток. Свинцово-серые, похожие на грязные куски ваты тучи тяжело нависли над черной, распаханной взрывами землей, и лишь по самому краю горизонта, вспарывая серо-черную муть, растекалась тонкая, пока еще бледно-розовая полоса зари, похожая на свежую, начинающую наливаться кровью открытую рану. Словно вездесущая рука войны дотянулась и до неба, безжалостно вскрыв его белесую плоть гигантским невидимым мечом.

«Почти рассвело. Еще один день войны. И кто-то опять отправится на вечное свидание».

Позади послышался тихий шорох. Крест обернулся и увидел поднимающегося с земли Нила. Тряхнув головой, тот сонно потянулся, но тут же сморщился, когда онемевшие за ночь мышцы отозвались протестующей болью, и, зябко запахнув шинель, оперся о стену окопа. Постояв так минуту, он еще раз с силой тряхнул головой, очевидно, прогоняя остатки сна, и, выпрямившись, оглянулся по сторонам. Крест молча наблюдал за ним, не желая звать его, чтобы ненароком не разбудить остальных, и терпеливо ожидая, пока тот сам заметит его. Наконец Нил обернулся, и их взгляды встретились. Крест чуть склонил голову в безмолвном приветствии. Молодой человек ответил тем же, а затем снова опустился на землю, привалившись к стенке окопа, и, достав из вещмешка оставленный со вчерашнего вечера небольшой и зачерствевший за ночь кусок хлеба, принялся медленно жевать его, глядя прямо перед собой задумчиво-отсутствующим взглядом. Понаблюдав за ним еще пару минут, Крест отвернулся и снова устремил взгляд на горизонт. Заря разгоралась все сильнее. Тонкая бледно-розовая полоска разлилась кроваво-алыми ручьями, разбросав по мутно-пепельному месиву туч сиреневые отсветы. Очередной день неумолимо вступал в свои права. Позади снова послышался шум, постепенно сменившийся приглушенным гулом голосов и тихим лязгом металла винтовок.

«Скоро».

В последний раз взглянув на рыдающую кровью зарю, Крест отвернулся и неторопливо направился к Нилу, который уже покончил со скудным завтраком и сосредоточенно чистил винтовку.

«Пожалуй, стоит сделать то же самое, а то при такой погоде она скоро ржавчиной покроется».

Опустившись на место, он взял свой «Спрингфилд» и принялся методично его разбирать, тщательно протирая отсыревшие за ночь детали.

– Что ты там делал?

Подняв голову, Крест встретился со слегка прищуренным взглядом темных глаз. Нил внимательно смотрел на него, но в его глазах не было ничего, кроме вежливого пустого любопытства, а на лице застыло выражение холодной невозмутимости. Крест пожал плечами и вернулся к прерванному занятию.

– Смотрел, как встает солнце, – коротко и спокойно ответил он.

– А-а… – протянул Нил. Закончив возиться с винтовкой, он отставил ее в сторону и, откинувшись назад, посмотрел в небо. – Почти рассвело.

– Да, – все так же невозмутимо отозвался Крест, вытирая последние детали. – Уже скоро.

– Что скоро?

– Скоро начнется.

– Тебя это беспокоит?

Крест ничего не ответил, а лишь небрежно повел плечом и задумчиво посмотрел на Нила.

– Я хочу тебя кое о чем попросить, – внезапно произнес он, меняя тему.

Нил даже вздрогнул от удивления. Он провел рядом с этим человеком несколько месяцев, но ни разу не слышал, чтобы тот кого-то о чем-то просил.

– И что ты хочешь? – ошеломленно пробормотал он.

– Я уже говорил, что с каждым днем здесь становится все жарче, – Крест медленно обвел взглядом разобранную винтовку. – Если я погибну, напиши об этом Антуанет Делакруа в военно-полевой госпиталь 1478. Я не хочу, чтобы она ждала понапрасну, – помолчав, добавил он и, нахмурившись, занялся сборкой.