– Ты с ним… Ты с ним целовалась? – когда я услышала в ее голосе злобу, то не уверено подняла глаза, посмотрев на ее спокойное лицо, и успокаивающую ладонь, что медленно поправляла мои спутанные волосы. Она выглядела дружелюбной.

– Это было так ужасно… Совсем не понимаю, как такое могло произойти! – я качнула головой, а ее пальцы стирали слезы и тушь со щек.

– Не надо слез. Успокойся.

– Он был грубым. Действительно грубым, в то время как я ожидала… нежности, – вдумчиво закончила я, потупив взгляд в стороне. Я хотела его поцелуй, и он мне дал его. Но, теперь я вовсе не могу смириться с мыслью, что этот поцелуй столкнул меня в сторону, вновь посеяв меж нами яму.

– Ну-ну, все, перестань, – она, взяв бумажное полотенце, стала поправлять мой макияж. – Нильсу нужна свобода, как в отношениях между друзьями, как и в его личных интересах. Веркоохен очень часто бывает остервенелым.

– Да, но… он был со мной мягким. Впервые, понимаешь? Мне казалось, что у нас будет… что-то большее, искреннее…

– Розали, послушай моего совета, – девушка мило улыбается, вновь сорвав салфетку, стирая мое лицо от следов слез. – Нильс не тот, с кем ты будешь себя чувствовать в безопасности, в нежности, в сладких мечтаниях о настоящей любви. Он растопчет все, что есть в тебе живое. И пока не поздно, остепени свои чувства, затопчи и их сама, пока не больно, оставайся с ним… друзьями, ладно? – она проникала мне в мозг, расставляя все по углам, расфасовывая определенный порядок. И где-то в сознании, мне кажется, что это все было не правильно – делиться с ней своими чувствами, нашими отношениями с Нильсом, но я не могла оставаться без поддержки. Алекса дала мне то, что никто не давал, даже Веркоохен. С ней было проще, она девушка и понимала меня с полуслова.

– Алекса, спасибо тебе… Я, правда, буду аккуратней с ним. Не могу позволить, чтобы он обращался со мной подобным образом. И мне кажется, что после этого вечера, мы с ним еще долгое время не будем разговаривать, – выдохнула я, ощущая в горле новый предательский ком.

– Так. Все, Прайс, хватит. Больше ни слез, ни печалей, договорились? – она улыбается, и я ей в ответ. – Отлично. Тогда, давай поступим следующим образом: бар находится в левой части, как и балконы. Сядем внизу, немного выпьем, а потом я вызову тебе такси. Веркоохену скажу, что стало плохо, как ты на это смотришь?

Это был самый плохой план, который требовал от меня решения. Веркоохен будет в ярости.

– Он меня задушит, когда придет ко мне в комнату.

– Не преувеличивай. И, разве есть тебе дело до этого Веркоохена? Живи в свое удовольствие, малышка, и обязательно придумай, как свидится с Луи. Он отличный парень. Ну так… что ты решила?

– Да. Да, я хочу расслабиться и вернуться в общежитие! – мой ответ был положительным. Мне просто хотелось быть необязанной, самоличной, и немного утешении в качестве коктейля.

Девушка проводит меня под стеной. Наш столик на балконе и вправду находится отдаленно, поэтому убеждаю себя только в самом хорошем окончании вечера. Что может произойти за пятнадцать минут? А ни черта. Вот. Мне все равно. Мне дико все равно на него, на всех их. Нужно иногда уделять себе внимание. И я уделю это внимание, раз не могу добиться его от чертового Веркоохена!

– Хэй, садись сюда, – указывает она на высокий стул около бара, и я послушно залезаю на него, внимательно оглядываясь по сторонам.

– Что-то желаете? – спрашивает быстро подошедший бармен.

– Дай мне стакан чего-то не совсем крепкого и очень расслабляющего, – подмигивает она молодому парню, а он смотрит на меня. – Ох, точно. И сделай это легким. Моей подруге нужно расслабиться, – она продолжает строить глазки шатену, который улыбчиво начинает выполнять ее заказ.

– Ты лучшая, – говорю я ей на ухо, когда музыка заглушает наши уши.

– Знаю, малышка. Лови, – она хватает стакан, который подставил парень на стойку и сует его мне. – А мне виски, двойной. И лайм.

– Пить надо быстро и до дна, – когда в ее руках оказывается изысканный широкий бокал с тоненькой ножкой, мы сводим свои напитки в негромкой цоканье. Я следую ее совету, но напиток действительно жег горло, и я кое-как успеваю выпить до дна, когда он едва не рвался обратно в бокал.

– Держи, – девушка кладет мне в рот не большую дольку лайма, которую я стремительно жую и глотаю, все еще не в силах осознать происходящие. Тянусь к вискам, в которые ударило резко и интенсивно. Огни, что светят в клубе стали светлыми и раздражающе лезут в глаза. Но через несколько секунд меня обволакивает спокойствие. Еще через миг – легкость и я растягиваюсь в блаженной улыбке. Она была права, это расслабляет.

– Еще? – спрашивает меня Алекса, смерив меня довольным взглядом. Не могу ответить, прислушиваясь до каких-то странных ощущениях. Мои ноги немеют, когда свисают с высокого стула, а мои плечи, что были напряжены – опускаются. – Дай мне мартини, – просит Алекса, но я неуверенна, что одолею еще какой-то напиток.

Стеклянный бокал и бутылка изящной формы перед моим лицом. Соблазняет. Бутылка – залог отличного настроения и пустых мозгов. А мне нужны были пустые мозги, надоело думать, надоело быть в уныние, в чертовом нейтральном состоянии, что требовал Веркоохен!