– Ты не посмеешь, – твердо отвечаю я, зная, что он не осмелиться так, поступить со мной. У нас не тот уровень отношений, он знает меня, я знаю его. Он был со мной, и вчера и сегодня утром. Веркоохен даже пальцем меня не коснется!

Но мое сердцебиение участилось с сотни раз, когда Веркоохен хватает меня грубо за руку, и, сделав пару шагов, толкает на кровать, об которую я бьюсь всем телом. Сердце уходит в пятки за секунды, а голова пошла кругом, от быстрых действий. Чувствую дискомфорт, раскрываю глаза, которые были у меня зажмурены и со страхом, который затаился во мне, наблюдаю за Нильсом, который налегает на меня. Его тело вдавливает мое в постель, и я готова простонать от такой тяжести и от того, что почти задыхаюсь. Неужели я ошиблась?

– Помнишь, как ты спросила, о том, смог ли бы я тебя изнасиловать? – спрашивает парень, а я дрожу, отводя взгляд в сторону. Я помню каждую минуту, проведенную с ним, и прекрасно помню, что он ответил, как накричал и как напугал меня. – Я знаю, что ты помнишь, Розали. Неужели ты забыла такую важную вещь? – он проводит пальцами по моей щеке, а я отворачиваюсь, больше от оскорбления, нежели от омерзения. Он намеренно это делает, или же действительно желает расторгнуть договор и покончить со мной вот так?

– Продолжай, – шиплю я, пытаясь поднять его тело с себя и высвободиться, но он еще больше вжимает меня в матрас. Пусть скажет, что он собирается делать, а я уже смогу увидеть по его глазам, которые не смеют лгать. Парень прищуривается, словно не веря моим словам и этому противостоянию, что выходит слишком тяжело для меня самой. Что он скажет теперь?

– Тогда ты испугалась, – проговаривает он, приподняв меня и уложив на середину кровати так, чтобы ему было удобнее, – И сейчас ты боишься меня, я чую, как ты дрожишь,– фыркает он, привставая с меня, но, все еще не давая сдвинуться с места. Руки впиваются в одеяло под мною, а ногами начинаю шевелить, не теряя своего противостояния.

– Я не боюсь тебя, – теряя решительность, но все же сказав парню в лицо свои слова. Он же расплывается в ухмылке.

– Ты всегда противостоишь мне, – смеется он, опуская свои руки к ремню, и медленно расстегивая его. Я расширяю глаза от шока, открыв рот и нервно испустив выдох. В горле все слишком быстро пересыхает, а сердце с болью отзывается в груди, не веря в его действия, которые он совершает. Глаза наливаются слезами, но я пытаюсь их удержать, желая вырвать свои ноги из плена, но блондин все сильнее на них наседает, таким образом, я делаю больнее только себе. – Ты начала нервничать? Очень странно, полминуты назад была такой устойчивой и твердой, – сюсюкается он со мной, опуская свои руки с распахнутых джинсов, на мой живот. С меня выбиваются глухие порывистые выдохи, когда он залезает под мою футболку. Тело дрожит, голова кружится, становится плохо, словно в моем теле температура достигает критической точки. Зачем он пугает меня, если сам не собирается нечего делать?

– Ты не хочешь этого делать, не так ли, Нильс, – отстреливаю я, нехотя, нагрубив парню, который не рад таким заявлениям.

– С огнем играешь, Прайс, – качает он головой, а я скидываю его руки, которые постоянно возвращаются на мою талию и бедра.

– Ты действительно этого хочешь? – спрашиваю я, почуяв как его губы оказались на моей шее, прям под ухом. Тело парализовал ток, как только он касается кожи своими губами, прикусив ее. Я хватаюсь за его руки, которые до сих пор под футболкой, втягивая воздух и опрокидывая голову назад.

– Больше, чем ты можешь себе представить, – говорит он, довольно прерывисто, не отпрянув от меня, ни на секунду. В душе начинают выть дикая зверина, что не позволяет мне рыдать, но жалеть о брошенных словах ему прямо в лицо. Я не хочу быть одно из его коллекционных кукол, ведь намеревалась стать чем-то больше, чем они.

– После этого ты не будешь так скрытен со мной? – спрашиваю я, прикрывая глаза от того, что боль и сладость смешивается с его губами на шее. Но все прекращается после моих слов, и я, совсем нехотя, открываю глаза, смотря на Нильса, который безумным взглядом уставился на меня. Он либо хочет накричать, либо поддаться удивлению.

– Что? – переспрашивает он, нервно испустив ухмылку, но тут, же потеряв ее, не заметив на моем лице мягкости и насмешливости, лишь одна серьезность.

– Мне придется уйти, верно? Ты ведь не спишь с одной и той же больше раза? – спрашиваю я вновь, заставив парня обескуражено смотреть на меня. – И ты ненавидишь меня. Нильс, ты хочешь, чтобы я ушла? Почему ты не можешь просто сказать мне это? – задаю вопрос за вопросом, а парень смотрит на меня все так же немо. – Я могу уйти, если ты того желаешь? – не знаю, что еще сказать, но теперь я смотрю на то, как он неуютно ерзает на моих ногах. А если он этого хотел с первого дня? Может, он хотел избавиться от меня, но не выходило из-за жалости?

– Ты что, черт подери, говоришь? – спокойно, но сдерживаясь, цедит сквозь зубы. – Ты никуда не уйдешь от меня, Розали. Ты останешься рядом, здесь, и мне, до чертиков плевать, хочешь ты того или нет, – говорит он, а я слыша его тон и приказ о том, что я совсем не куда не уйду, медленно и боязно приподнимаю уголки губ с застывшими слезами в глазах. – Да тысячи чертей, Розали, что ты творишь? – спрашивает он, увидев мою еле заметную улыбку, и нагнувшись надо мной, поместил свое лицо напротив моего.