– Стеффани была точно такой же, как ты: колкой, с принципами, такая гордая и стойка. Но посмотри на нее сейчас: девушка стала шелковой и послушной, точно так же станешь и ты, Прайс, – с порцией злобы и нахальства говорит мне парень, а я сцепляю губы в нервную полоску. – Ты точно так же ляжешь под Веркоохена и поверь мне, это произойдет очень скоро, – усмехается он мне в лицо.

– Нильс не избивает меня до полусмерти, Найл. У нас с ним хорошие отношения, хоть и необычны из-за ваших глупых замашек на экстравагантность, – бросаю я, удерживаясь от явного скандала, который я могла бы уже устроить, слыша о том, что он говорит мне. Нильс меня не принуждает к близости, это получается само собой, когда мы открыты, и да, я не могу отрицать того, что могу стать «послушной и шелковистой», если Веркоохен будет таким всегда, как последнее сутки.

– У Нильса иные намеренья заполучить тебя. Мне нужно от Стефф тело, а Веркоохен всегда стремиться к большему. Как ты думаешь, что он заберет у тебя? – задает вопрос Найл, а я нервно выдыхаю, пытаясь не показывать того, что мной овладевает злость.

– Он не вы, – цежу я, и мои руки опускаются, пальцы собираются в кулак. Я точно рассержена.

– Определенно ты будешь разочарована, Розали, не думала об этом? – его ехидный голос заставляет меня насторожиться. – Ты не знаешь Нильса, совсем нет. Если ты видела его худшие стороны, то поверь мне, это только поверхность айсберга, – убеждает он меня в том, что его друг никчемный и омерзительный человек, который хочет меня обидеть. К чему он вообще ведет? Не верю ни единому его слову, которое он цепляет мне на уши.

– Я знаю Нильса, больше, чем ты можешь себе представить. И я знаю, что он не всегда был таким, особенно, когда был ребенком, – перечу я, яростно испепеляя взглядом немного удивленного парня. – Это ты ничего о нем не знаешь, точно так же, как и обо мне, Найл. Не нужно больше говорить об этом, – рявкнула я, рассердившись на парня из-за этой наглой настойчивости и таких гадких слов. Нильс не должен был оставлять меня с ним!

– Стеффани говорила, что ты умная девочка, – я раздражающей ехидностью в голосе заявил он. Я вновь холодею от имени своей родственницы, с которой не могу увидеться именно из-за парня, что стоит перед мною. – А оказывается, ты такая же глупышка, как и все.

– Я тебе не девочка, Найл. Я знаю, что делаю, – нервно и дергано осведомляю я, ступая вон из своей комнаты, стремясь оставить нежеланную мне компанию тут и уединиться сама с собой, в тишине.

– Я поставлю сто долларов на то, что он поимеет тебя до Рождества, – заявляет он мне в спину, а я останавливаюсь, с отрытой дверью, ошеломленно поворачиваясь обратно, и моментально оказавшись около парня.

– Если ты сейчас же не закроешь свой никчемный рот… – угрожающе проговорила я, хоть и чувствовала большую разницу в возрасте, росте и силе между нами, что значительно преобладала его сторона, не как не моя.

– То что? – ухмыльнулся он. – Знаешь же, что это правда. Разве ты должна злиться? – фальшиво спрашивает он, а я поднимаю руку, и было замахнулась, но Найл останавливает меня, перехватив запястье и до боли сжав его.

– Мне больно, отпусти меня! – вскрикнула я, неуверенно смотря на парня, чьи глаза приобрели темный оттенок.

– До чего же хочется тебя проучить, Розали. Скажи огромнейшее спасибо Веркоохену, который взял с меня обещание, не торкаться тебя, – с горечью рычит он, отталкивая меня от себя. Я же часто дышу, ненавидяще пронзая блондина взглядом, и немедленно покидаю комнату, не оглядываясь назад.

Быстрыми шагами, заходя на кухню, я останавливаюсь, приводя себя и свое дыхание в порядок, в попытке избавится от злобы.

Я опускаю руки на тумбочку, понимая, что Найл Хоран самый последний человек, кого мне хотелось встретить сегодняшним днем. Это было так безрассудно оставлять меня тут, с ним, после нашей небольшой, но все же чувственной ссоры, а после примирения с Нильсом.

Что же ты там делаешь, Нильс? Зачем оставляешь с Найлом, зная, что я никуда не денусь. Что это за странные меры? Сначала приставил Лиама, теперь Найла и сам не спускаешь с меня следящих очей. К чему эта осторожность?

За последнее время я слишком много перетерпела эмоциональных взрывов, потрясенных инцидентов и, конечно же, разгром моих чувств и желаний. Меня что-то связало с ним, и это не власть, не привязанность, это что-то другое, что не позволяет мне сбежать от Нильса. И возможно, что побег – самое последнее, о чем можно думать в сегодняшний день.

***

До вечера, а точнее до шести часов, я провела в напряжении. Найл следовал за каждым моим шагом, наблюдал за каждым движением, не разрешая даже взять телефон, когда мне звонила бабушка Мерфин. Но после очередного недовольства, я все же ослушалась его, когда он явно пытался мне угрожать.

После продолжительного разговора с бабулей, я прибрала свою комнату, коридоры и в блоке, прекрасно понимая, что не собираюсь лежать без дела целый день. Найл просидел с три часа, пока я пробыла на кухне, готовя еду, попутно читая заданное на самостоятельное обучение одно из произведений Альбера Камю – прекрасного французского писателя и философа. Увлеченная книгой и помешиванием каши, я даже не сразу поняла, что кто-то зашел в блок.

– Роуз? – сразу же послышался знакомый строгий и хриплый голос.