– Двадцать один, – уверенно говорит он, все еще используя тихий и спокойный тембр голоса.

– А тебе, Гарри? – завлекаю я его в разговор, замечая его не менее изучающий взгляд.

– Скоро двадцать три, – с легкостью отвечает он, не имея никакой остроты. И с его ответом я понимаю, что младше всех здесь присутствующих.

– Чувствуешь себя маленькой, Рози? – подстрекательской улыбкой ухмыльнулся Веркоохен, обхватывая девушку мало ли не за ягодицы. Вероятно, американцы не видят ничего постыдного в его вульгарности, но я заливаюсь румянцем, отводя взор на двух новых парней.

– На малость, Веркоохен, – вырывается из меня, и я желала продолжить, но я вовремя замечаю глаза Стефф, которая умоляет молчать, – Гарри, Лиам, вы учитесь в бруклинском колледже? – спрашиваю я, быстро меняя тему.

– Да, на финансовом, – отвечает кудрявый парень, Гарри.

– Значит, умные? – рассматриваю я парней, которые сидят рядом друг с другом напротив меня. Сначала они недоуменно переглянулись, но после их поразил смех, заставив меня так же улыбнуться. – То есть… расчетливые, – додала я, смутившись своими же словами.

– Значит умные, Роуз, – рассмеялись новые знакомые мне ребята.

Между нами повисла тишина, и только девушка Одри перебивала ее, шепча что-то на ушко Нильсу. Мне это не нравится, да и выглядит слишком интимно для такой дружеской обстановки. Веркоохен замечает, как мои глаза исследуют его руки, которые обвивают тело Одри, и тот поднимается к ее груди под тонкой майкой, явно расположив руку на лифе. Мой рот готов распахнуться, видя такие неприличные жесты, и я ощущаю ухмылку Нильса, который доволен, что смутил меня, не сводя своего взгляда с меня.

– Розали, может, ты хочешь перекусить чего-нибудь? – спрашивает Луи, обводя стол, на котором разные нарезанные фрукты и несколько сырной и мясной нарезки.

– Аппетит пропал, – легко, но все же с желчью выговариваю я, вновь заострив внимание на Одри и Веркоохене.

– Не обращай внимания, у них бывают порывы к безудержной страсти, – закатывает глаза Гарри, заставив меня улыбнуться его комментарию. Веркоохен и девушка никак не реагируют.

– Правда? Чувствую тот же страстный порыв. К скорой потребности уборной, – в тон парню отвечаю я с потехой, отчего Луи, Гарри и Лиам заразились заразительным смехом.

– Прайс, приткни своего языка, – сердито прорычал внезапно очутившийся за столом Веркоохен.

– Надо же. У кого-то рот освободился, – отворачиваясь от пшеничноволосого, проговорила я, замысловато подпирая подбородок рукой.

– Англичанка, а умеет острить. Чертовка, мне нравится, – поддает голос Зейн, когда и его пробрал смех. Я принимаю его слова, кивнув парню. Сегодня он казался более дружелюбным, чем после инцидента с официантом в пабе.

– А мне нет, – холодно замечает Найл Хоран, взяв кружку пива со стола, и с вызовом глядя мне в глаза. – Она не острит, а хамит и говорит дерзость. Ты не должен поддерживать ее, Малик, – переводит Найл взгляд на Зейна, мало ли не душа его свои злорадством. Все за столом утихли.

– Ты не можешь решать за других, Найл. Лучше, смотри за собой, – не вытерпев тишины и высокомерного парня, я решаю говорить с ним, когда он думал, я буду молчать.

– Не время, Прайс, – прерывает меня Нильс, вновь пригрозив своим пальцем.

– Нет. Нет-нет, Нильс, пусть говорит. Нам всем интересно услышать англичанку, – останавливает Веркоохена блондин, переводя на меня зловещий взгляд, находясь рядом с Луи. Стеффани успокаивающе кладет руку ему на плече, но это мало чем помогает его дикости.

– Хоран, ты слишком самоуверенный и невежественен. Ну, а зная твои амбициозные ценности – у меня нет ни малейшего желания нравится тебе. И мне очень льстит то, что я не нашла общего языка с таким, как ты, Найл, – решаюсь я на искреннюю правду, замечая, как меняется лицо Веркоохена, когда я перевожу на него взгляд после окончания своей пламенной речи. Была бы я так близко, как Одри – он бы разорвал меня на куски.

– Найл, что ты успел сделать англичанке, что она тебя так недолюбливает? – удивился Лиам.

– Точнее быть, Лиам, наш юный ангелочек чувствует отвращение к нашему парню, – улыбнулся Гарри, единственный, кто остался задорным после моих слов.

– Ты чертова сука, Прайс, – мгновенно встал с места Хоран, проорав на весь зал отборные слова, заставляя меня соскочить с края дивана. Между нами стал Луи.

– Успокойся, Найл. Ты сам хотел ее послушать, вот и добился всей правды, – усмирил его Томлинсон.

– Пусть знает границу дозволенного. Веркоохен, какого черта она так распустилась? – задает почти кричащий вопрос Нильсу, который не отрывает от меня своего злобного взгляда, тяжело выдохнув.