— О, в таком случае, я знаю отличное средство от холода. Ты ведь любишь мой чай?

В этом вопросе не было необходимости, но этому пожилому человеку нравилось видеть, как загораются мои глаза, едва я заслышу приглашение на чай от него.

Я с готовностью закивала и нервно облизнула губы.

Наставник Лаврий нередко баловал меня особым вниманием, и иногда мне казалось будто он не просто мой земляк и добрый наставник, а добрый дедушка. Тот, кто всегда поддержит добрым поучительным словом непутёвую внучку и напоит изумительно вкусным чаем.

Чай всегда был для него не просто любимым увлечением. Наставник Лаврий как никто иной точно знал, какой чай следует пить при простуде или когда на душе становится слишком грустно и неуютно. Он мог идеально подобрать этот напиток к долгому интересному рассказу или дружеским посиделкам. И я не раз пила душистый сбор, после которого снились самые сладкие сны, а наутро тело наполнялось силой и лёгкостью.

Как и многие другие наставники, Лаврий обитал в отдельном крыле, где ученикам дозволялось бывать только в сопровождении старших или имея при себе специальное письменное разрешение.

К четырнадцати годам я успела привыкнуть к тому, что даже сверстники не признают меня равной себе. Привыкла к сплетням и презрительным взглядам в свою сторону. Поэтому шагая по длинному узкому коридору, следом за своим наставником, я только привычно нацепила маску безразличия, покрепче прижала к себе сумку с книгами и горделиво вскинула подбородок.

Какая мне разница, о чём шепчутся по углам, когда меня воспитывает лучший наставник Ордена Видящих?

В маленькой уютной гостиной Лаврия всё было по-прежнему.

Несмотря на то, что окна этой комнаты выходили на теневую сторону здания, здесь всегда было светло, благодаря золотистому магическому свету под потолком, отражающегося от стёкол буфета, изящных статуэток древних богов и блестящих рисунков любимых чайных чашек старика.

И снова как в первый раз я заворожено наблюдала за священнодейством, происходящим на моих глазах.

Лаврий в такие моменты всегда выглядел сосредоточенно и предпочитал молчать. Воду для чая он кипятил исключительно на живом огне, не допуская использование магии. Но я всегда была твёрдо уверена в том, что без магии тут не обходится. Просто она была иного порядка и заключалась не в практичности или яркости производимых эффектов. Настоящую магию я видела в глазах наставника, в его движениях. Она пропитывала золотистое пространство маленькой комнаты и застывала на кончиках его чутких пальцев, отбирающих каждый компонент для напитка, повинуясь неведомому вдохновению.

Когда тёмная, почти чёрная, жидкость наполнила чашки, некоторое время я просто вдыхала этот чудный аромат. Наставник превзошёл сам себя и словно смешал в небольшом заварном чайнике саму суть тепла.

— Пробуй. Не обожжёшься, — сказал Лаврий, наблюдая за мной.

Мне хотелось возразить и сказать, что я просто для начала хотела насладиться чудом. Но я не вдруг испугалась, что мои слова разрушат волшебство момента.

Это действительно было самое невероятное сочетание, что мне доводилось пробовать. Стоит лишь прикрыть глаза, как с лёгкостью можно представить сразу несколько самых восхитительных вещей — прогретый солнцем летний день, тепло домашнего очага и любовь.

Я прикрыла глаза, чувствуя обволакивающее и терпкое послевкусие с нотками мяты и перца. И первых же глотков хватило, чтобы окончательно прогнать холод, пропитавший тело до самых костей.

— Ну как, тепло?

— Тепло. Я никогда не перестану восхищаться вашим талантом, наставник.

Лаврий немного помолчал, неторопливо отпивая из своей чашки, и только потом произнёс негромко:

— Это не совсем то, чем кажется. И дело вовсе не в талантах, а в людях, запомни это.

Мы ещё потом долго говорили о самых разных вещах, но Лаврий и словом не напомнил о темноте или холоде. А однажды я и сама поняла, что темнота может быть разной. И подобно стихии, не каждое её проявление враждебно.

Хотя и тут мне вспоминались слова Лаврия.

Суждение о том или ином явлении человек делает, полагаясь на собственное восприятие. Собственные силы, которые может противопоставить.

— Госпожа Ясень! Госпожа Ясень… — громкий настойчивый шёпот, раздражал неимоверно.

Мне не хотелось отвечать. Ведь стоит отреагировать, как придётся вставать, доказывать, что всё со мной в порядке. Но если этого не сделать, меня примутся пичкать всякой гадостью, чтобы привести в себя.

Стоило мне открыть глаз, как надо мной склонился взволнованный Джейрис.

— Госпожа Ясень, как вы себя чувствуете?

— Как будто мне не дали выспаться, — проворчала я и поспешила занять сидячее положение, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие чувства собственного достоинства.

— Вы помните, что с вами произошло?

Я кивнула, потому как в деталях помнила каждое событие минувшего утра, включая и собственный сон. Хотя сном это можно назвать с большой натяжкой. Воспоминание о наставнике Лаврии больше всего походило на визит в прошлое. Всё казалось настолько чётким и естественным, что даже мысли посторонней возникнуть не могло.