– Я… - слова, которые учила целую неделю ночами, напрочь вылетели из головы. – С первых мгновений нашего знакомства меня потянуло к тебе, я видела твою смелость, силу, ум и то, что ты очень красив. И хотя я боялась признать и принять эти чувства, и смущалась своих чувств к тебе, такому взрослому и опытному человеку, я не жалею о том, что приняла их, - она сделала глубокий вдох. Мир сейчас существовал только для них двоих, и это ему, а не гостям, она хотела сказать, выразить, насколько сильно она его любит. Пальцы сплелись крепче. – Когда ты обнял меня впервые, ты знаешь, как это было, я на мгновение испытала счастье. И в ночь, когда впервые ты поцеловал меня, я осознала, наверное, до конца, как сильно ты мне нужен… Я клянусь быть твоей верной женой, клянусь заботиться о тебе и уюте и тепле нашего дома… Пройти рука об руку с тобой наш жизненный путь, сколько бы нам не было отведено, и любить тебя вечно, - когда на ее пальчике оказалось колечко, тоненькое, сердце на секунду замерло и часто-часто забилось. Джим, одетый в лучшую свою мантию, нервно кашлянул, выполнив свою задачу доставить кольца молодым лучшим образом и сейчас неловко переминаясь с ноги на ногу. Он, помогая лучшему другу и коллеге организовать свадьбу, и не думал, что волноваться так сильно начнет уже когда они все будут стоять у алтаря. Да и на мальчишнике проблем не было ровно никаких, их и было-то четверо – Джим, Томас, Аластор и еще Карл Кинди, давний приятель Тома. Потом, правда, присоединились Тадеуш, Натан и Брендон, но прошло все гладко. Посидели мужской компанией за рюмкой виски, поболтали, посмеялись, поздравили Тома с окончанием холостяцкой жизни… Зато теперь чуть ли не коленки дрожали у шафера, наблюдавшего за парой, обменивавшейся кольцами. Ирма и Джессика украдкой промокнули глаза, а Шарлотта, молоденькая подружка невеста, ее лучшая школьная подруга, почти нескрываемо плакала от радости за красивую молодую невесту, залившуюся таким милым румянцем… Джим на минуту даже позавидовал Тому, получившему такую прекрасную девушку в жены…

Более широкое кольцо на шершавом и немного неровном мужском пальце и, под умиленные и счастливые взгляды друзей и ее семьи, и под внимательные и иногда насмешливые взгляды приятелей и некоторых дальних родственников, губы молодой девушки в белоснежном платье в пол, украшенном серебристым узором в виде лилий, и мужчины в парадной мантии встретились. Муж и жена. Мистер и миссис Реддл. Отмеренные им судьбой годы счастья только что начали обратный отсчет, чего, конечно же, не знали ни Томас, ни Розалина, нежно касавшиеся губами губ друг друга и забывшие обо всем на свете…

***

Небольшая приглашенная по случаю такого торжества группа средней известности играла что-то, призывавшее к быстрым и веселым танцам, шутки и смех слышались за каждым столом, в том числе и за столом, где собралась семья невесты. Майкл и Ядвига, уплетая сладкие салаты и пирожки, спорили, кто из них первый будет жениться и какой большой у кого из них будет свадьба, да так увлеченно, что заслушались даже Джессика и Ирма, обсуждавшие до того то, как проходили их собственные церемонии.

Шарлотта, сидевшая неподалеку от Розалины, взяла на себя роль командующей мероприятием, давая невесте возможность вдоволь насладиться таким важным событием. На ее плечики легла роль главной подружки невесты, и девушка, искренне обожавшая подругу, всеми силами старалась не ударить в грязь лицом на таком важном для Роззи дне. Даже взяла отпуск – она работала в аптеке, помощницей продавца, - чтобы спокойнее позволить себе уделить максимум внимания подготовке к торжеству.

На всех троих подружках невесты были одинаковые темно-зеленые платья в пол и серебряные украшения, чтобы, как сказала Ирма, подчеркнуть их роль на этом мероприятии. Идея нарядов для немалой части гостей принадлежала, как легко догадаться, Ирме Ожешко. В общем-то, люди надевали вещи, на которые указывала им вездесущая пани Ирма Ожешко, не потому, что им хотелось, нередко, а потому, что иначе от женщины невозможно было отделаться никаким образом…

Казалось, веселье и радость царят кругом, не омраченные абсолютно ничем. И никто из тех, кто то и дело подходил к жениху и невесте, чьи руки соприкасались с нежностью, невыразимой словами, чтобы поздравить или сделать колдографию с счастливой парой, не замечал, как тревожно блестят карие глаза, скользившие по гостям, словно ища кого-то. Никто, кроме ее мужа, сидевшего совсем рядом, не видел этого, даже прибывшие в честь такого события сестры-валькирии Оливия и Гертруда. И даже заметь это кто-нибудь, едва ли кто-то кроме Оливии догадался бы, кого ищет ее взгляд. Томас же, внешне ничем не выдававший этого, догадывался… Он осознавал, что жить с этим пятном в прошлом Розалины, с тем, что произошло по вине ее дара с жизнью этого парнишки, Антонина, которому он искренне сочувствовал, им придется всегда. Что этот груз не исчезнет с ее души, даже если она того захочет. Да и с его тоже – он чувствовал себя виноватым в какой-то мере за то, что случилось. За то, что сердце и любовь девушки, ставшей его женой, отданы были именно ему. Любовь, делавшая его, несмотря ни на что, счастливым…

– Молодые, - шикнула Джессика, оказавшись как-то незаметно за спиной у сестры и зятя. – Ваш танец! – Розалина, очнувшись от каких-то своих мыслей, в которые была погружена, рассеянно улыбкой и стандартным «спасибо» отвечая на поздравления и пожелания, поднялась вместе с мужем и вышла в центр расставленных специально для того, чтобы сделать возможным первый танец молодой семьи, столов. Его рука легла на ее талию, совсем как во время их первого танца, на выпускном, вторая коснулась ее маленькой теплой ладошки, сжав ее тонкие пальчики. Роуз обвила рукой его шею, заглянув в его глаза. Вместе. Теперь они всегда будут вместе! Повел в танце, уверенно, легко… После него танцевала с папой, он как-то грустно улыбался и все желал и желал ей счастья, и радовался за нее. Захотелось вдруг и самой радоваться, жить, быть счастливой… Потом еще танцы, веселые, легкие, непринужденные. Свадьба совсем такая, как в ее мечтах, и он рядом с ней, держит своей теплой и сильной рукой за руку, обнимает за талию. Большой, теплый и уютный, как папа.

Уже темнело, когда утянула его из шатров, снова окинув их грустным взором. Она надеялась, что Тони не пришел на официальную часть, чтобы не слышать ее клятву, но придет потом. Не пришел… Радость, которую она испытала было при мысли о том, что он не пришел, сменилась тревогой за него и волнением. Почему не пришел?!

Сердце болезненно кольнуло при мысли о том, что она натворила, написав это приглашение. А вдруг он там… Вдруг что-то сделает с собой?! Она никогда себя не простит за это, никогда… Отогнала эти мысли, прижалась к мужу, обвив руками его талию, поцеловала в уголок губы.

– Я люблю тебя… - шепнула почти неслышно, целуя его щеку, нос, губы, приподнявшись на кончики пальцев. – Люблю тебя…

– Роззи, - его пальцы зарылись в ее волосы, перебирая их. – Родная моя, маленькая. Котенок, - целовал ее макушку, щеки, губки, сладкие, нежные… Он действительно любил эту девушку и готов был принять что угодно, если она будет с ним. Что угодно, и неважно, что осталось за ее спиной. Важно, что она с ним и будет с ним. И мужчина всеми силами заставлял себя верить в то, что она по-настоящему любит его. Но в голове билась мысль, жестокая, живущая в самых глубинах мозга, и неотвратимая. Выбор – не любовь…