Выяснилось, что он ничего не помнит за последние два десятка лет. Едва открыв глаза, меня он назвал Розалиной, Сириусу несказанно удивился, и только когда тот перекинулся, вспомнил его. Наутро мы занялись попытками узнать, сколь многое он не помнит, я решила, что мой договор с Матеем аннулирован, поскольку Римус не помнил вообще ничего. Он был свято уверен, что ему семнадцать лет и он даже не окончил школу. Звал Джеймса и, в общем, это было ужасно. Но еще хуже было то, что сделать что-то с этим я не могла. Я была бессильна перед чарами Матея или что они там сделали с Ремом.

Я применила все, что только могла попробовать применить, даже пыталась гипнотизировать Римуса. Бесполезно. Он не помнил и не хотел вспомнить ничего из двадцати лет своей жизни. Он был вполне адекватен, если его просили что-то сделать, но никакая сила не могла доказать ему, что ему тридцать семь, он давно уже не школьник, а Джеймс погиб более десяти лет назад.

Самое неприятное было, когда пришла Дора. Она какое-то время просто не понимала, что я ей говорю – про то, что он ничего и никого не помнит. Но в гостиную вышел сам Римус, и вежливо произнес:

– Доброе утро! Вы подруга Розалины?

– Это моя кузина, Тонкс, - со вздохом заметил Сириус. Рем поднял на него невинные глаза.

– А вы кто?

– Твой друг, Сириус Блэк, - с горечью, уже в десятый раз, ответил Бродяга.

– Но Сириусу семнадцать! А вам лет сорок… - Дора отступила на шаг, не сводя с него взгляда наполнившихся слезами глаз. И внезапно резко подошла к нему, обняла, от чего он удивленно уставился на незнакомую девушку, поцеловала в щеку. Римус, на миг закрыв глаза, обнял ее за талию, вроде бы притягивая к себе. Тонкс уже чуть смелее прикоснулась губами к его губам. И меньше чем секунду спустя Рем отскочил метра на два и потрясенно заморгал.

– Ты совсем меня не помнишь? – прошептала Тонкс, прикусывая до крови губы. Я обняла ее за плечи, подумав, что ее надо отсюда увести. Так ей только больнее. И увести до того, как он ответит.

– А должен? – эти слова прозвучали как приговор даже для меня. А для Тонкс, наверно, как взрыв бомбы совсем рядом. Из глаз потекли слезы, по телу прошла дрожь рыдания, мне оставалось только усадить ее на диван, жестами попросить Сириуса убрать Люпина, и ждать, пока Тонкс будет способна воспринимать мою речь.

– Дора, послушай, я сделаю все, что смогу, чтобы он все вспомнил. Скорее всего, это какой-то блок. Потерпи немного, будь рядом, все может произойти, вдруг он сам тебя вспомнит? – она кивнула.

– Я буду на это надеяться… - сквозь слезы произнесла она. – Очень…

Это было моим первым потрясением, первым столкновением с тем, как сильны ифриты, но и началом заблуждений по поводу трех человек. По счастью, два из них продлились совсем недолго.

В ноябре произошло событие, куда более полно отражавшее суть тех, с кем мне предстояло встретиться еще не один раз. В середине примерно месяца, когда в Британии все было по-прежнему спокойно, я отправилась в Лондон закупить ингредиенты для Гарри – на Зельеварение. Кроме того, купить три порции – еще Анжелике и Гермионе. Первая последние две недели пользовалась ингредиентами Драко Малфоя. Как она заставляла его их ей отдавать? Довольно просто. Дело в том, что Анж постоянно была поблизости от Драко, и стоило тому совершить что-то по ее мнению предосудительное в ее присутствии, как парочка уединялась минут на пять, Драко возвращался подавленным, хмурым и злобным, косясь на Анж. А та, напротив, вся так и лучилась радостью. Ибо, угрожая ему магической расправой, выбивала из него что-то нужное ей. Ну или просто удовлетворяла свое желание его помучить. А чего стоило их общение в стиле: «Готичка!» (выучил ведь слово…) – «Чего тебе, хорек?»…

В общении с другими Анж в принципе именовала его так же – гений сарказма, лорденок, блондинистый хорек… Хотя при этом ко всем остальным относилась мирно и дружелюбно. Больше всего мне нравилось ее «Властелин метлы», после того, как она посетила матч Слизерина с Равенкло и Драко поймал снитч.

Конечно, иногда ему удавалось от нее скрыться, и тогда он пропадал для всего замка. Но в основном Анжелика старалась быть с ним рядом. Получая от этого удовольствие.

Так вот, я закупила три коробки с ингредиентами, собралась уже отправиться домой, а завтра отдать ребятам. Но внезапно со спины, когда я отошла от аптеки и собралась уже трансгрессировать, послышался шорох. В нос ударил неприятный запах, от которого я потеряла сознание. Очнулась лежа на тюфяке в каком-то подвале. Тюк приподнимал меня над полом, усыпанным длинными тонкими червями и какими-то жуками. Или даже пауками… Я резко вскочила, испытывая отвращение. Они были повсюду. На стенах, вокруг факелов, на полу, на окне под потолком, на потолке сидели жирные огромные пауки, один из них, ближний ко мне, прищелкнул жвалами и медленно начал перебирать ногами. Тюк, на котором я лежала, был погрызен… Единственная дверь через все помещение, и пол, кишевший червями. На тюфяке я увидела записку, наклонилась, взяла ее и поняла, что теперь паук прямо надо мной, и если я встану… Потолок не был слишком уж высок и я рисковала получить укус. Не выпрямляясь, прочла записку. «Черви не кусаются, жуки ядовиты, пауки… И сама понимаешь. Дверь заперта обычным способом, мы проходили на уроках. Удачно выбраться отсюда. М.»

Возможно, я не начала бы идти, но краем глаза заметила на уровне моей головы, если я стою прямо, паучьи лапы. А потом еще лапы. Он спускался! Взвизгнув, я соскочила с тюка в сторону от чудовища, попав ногами прямо в кучу червей, преодолев первое отвращение, я, сама не понимая как, оказалась рядом с дверью, где этой мерзости было меньше. На уроках мы проходили «Антараско», это так же просто как «Алохомора», но “язык” ифритов. Шепнув это слово, я оказалась перед открытой в чистый коридор дверью. Выпорхнула из ужасной комнаты и захлопнула за собой дверь. Мне так и казалось, что под моими ногами кишат черви, стрекочут норовящие цапнуть жуки, а со спины ко мне тянется паучье жало…

Чуть успокоившись, я заметила на двери слова: «Молодец. За одной из этих дверей выход, за другой выход, и за третьей тоже выход. Но одна поведет тебя на первые этажи, другая прямо на улицу, а вот третья… М.»

Я осмотрелась. Коридор был длинным, тускло освещенным. И кажется, я проходила по его подобию в тот вечер.

“Кстати, как там Римус? Он ведь так ничего и не вспомнил…”

Дверей было много, очень много, и три из них могли дать мне шанс выйти. Я нерешительно подошла к первой. За ней слышалось рычание, едва ли сюда. Я подошла к другой двери. На ней приклеен был листок с немецким: «Не мучайся, двери в конце коридора. Подряд слева. Тебе надо в самую дальнюю от конца коридора. Э.» - а это кто? «М.» - это Влад Матей, кому же еще… А «Э.»?