…Второй день нашего проживания в палатке приближался к концу. Мы ничего не ели со вчерашнего утра и мой желудок периодически жалобно ныл. Но оставить ребят и раздобыть еды я все еще не решалась. Сегодня днем Гермиона отварила немного найденных Гарри грибов, но они оказались настолько противными на вкус, что я, даже будучи очень голодной, не могла заставить себя их проглотить. Хотя, чтобы не обижать Герми, пару ложек я все же съела. А потом магически прекращала поднявшуюся тошноту…

В итоге вечером второго дня я не выдержала. Это было дежурство Гермионы, мое только что закончилось, и ближайшие часов пять я смело могла провести где-то еще. Потом – мое дежурство. Я решила выбраться в мир, узнать новости, добыть еды и, если удастся, попасть к Северусу. Я надеялась, что он сможет разузнать, как уничтожить крестражи. Я пока была абсолютно бессильна перед ними – ни одна моя теория до сих пор не подтвердилась.

– Герми, - обратилась я к девушке. – Мне нужно уйти ненадолго. Ты скажешь Гарри, что я вернусь к своей очереди? – Гарри ушел спать примерно за полчаса до того.

– Хорошо. А ты куда? – растерянно отозвалась задумавшаяся о чем-то девушка.

– Поищу еды и узнаю новости. Буду соблюдать осторожность, не волнуйся.

– Оборотное Зелье не выпьешь? – полюбопытствовала Герми.

– Думаю, не стоит… - ответила я. – Я постараюсь быть среди маглов. Разве что папу найду.

– Ладно, - кивнула Герми. И тут же спохватилась. – Мантию возьми хотя бы.

– Возьму, - я положила в сумку мантию Джеймса, проверила наличие на шее маховика, нашла немного магловских денег – я брала их еще перед полетом в Афины, зачем – сама не знаю. Просто подумала, что надо взять, и взяла.

Я представила себе так хорошо знакомый мне Кингс-Кросс, где вскоре и оказалась. Трансгрессировала я из-под купола, то есть отправную точку моей трансгрессии вряд ли могли обнаружить, однако в том, что мое прибытие не засекли, я крайне сомневалась. Однако мне чудовищно повезло и я оказалась в самой гуще сновавших туда-сюда людей. Поспешно пробившись к выходу, я покинула вокзал. Я ничем не выделялась среди людей – на мне были свитер с воротничком – скрывал цепочку маховика, джинсы и старые поношенные кроссовки. Сумочке я придала вид этакой небольшой дорожной сумки из грубоватой ткани. Я казалась обычной туристкой среднего достатка или небогатой жительницей Лондона.

Отойдя на приличное расстояние от вокзала, я зашла в магловский магазинчик. Однако кроме консервов, хлеба и бутылки питьевой воды, купить мне ничего не удалось – денег хватило только на это. Но пару раз мы поедим, а это уже кое-что. Убрав покупки в сумку, я вышла на улицу. Когда я покинула наш «лагерь», было около семи вечера. Теперь уже без четверти восемь. Идти к Северусу раньше часов десяти вечера я не собиралась. Пойти к папе? Я коснулась браслета, отдала команду… и ничего! Браслет оставался холодным как лед, он даже не показывал папу. В груди родился леденящий страх, который заглушил даже чувство голода, с покупкой еды еще больше обострившееся. Браслет может терять привязку если ее снять, если на того, к кому он привязан, наложены обрывающие связь чары – это могут сделать только Хранители и валькирии. Или же тот, к кому привязан браслет – мертв. Но последнее было маловероятно – мой браслет вообще не нагревался и мое запястье не жгло, а должно было бы. Не всегда, конечно, но в минуту смертельной опасности для кого-то из троих охраняемых браслет должно жечь. Причем чем сильнее опасность – тем сильнее накаляется мой браслет. Первого я тоже не делала. Оставался только второй вариант… Валькирии могут накладывать такие чары, но нам это совершенно ни к чему. А вот орден Хранителей, когда те были еще нашими помощниками, мы научили слишком многим премудростям нас самих. Хранитель даже самых посредственных способностей может наложить заглушающие чары – браслет теряет подопечного, не теряя привязки к нему. Я и представить не смогла, что способен наложить Хранитель уровня Димитра и его приближенных… Скорее от отчаяния, чем по какой-либо другой причине, я перенеслась к лондонской квартире и заколотила в дверь. Естественно, мне никто не открыл. Я еще раз постучала и устало прислонилась спиной к стене. Папа наверняка успел уехать. Только вот куда?! И сам ли он уехал или же его кто-то забрал? Ответа я не знала…

Просидев у двери квартиры, казалось, целую вечность, я услышала, как открывается дверь соседней квартиры и подняла голову. Из приоткрытой двери высунула нос миссис Флаггинс, оглядела площадку и остановила взгляд на мне. Я же решила поговорить с вездесущей соседкой – может быть, она что-то знает и сможет мне подсказать? Ледяное чувство отчаяния и страха временно отступило, хотя совсем и не ушло.

– Миссис Флаггинс, - позвала я. – Можно с вами поговорить? Буквально одну минуточку…

– Кэтрин, - старушка явно вздохнула с облегчением. – Я уж гадала, ты или не ты… Давай-ка заходи ко мне быстренько, пока эти не нагрянули… - она покосилась в сторону моей квартиры и открыла дверь пошире. Я поднялась, сделала пару шагов к ней и только потом до меня дошло значение ее слов…

– Какие «эти»? – остановилась я. Она о папе или в квартире побывал кто-то еще?

– Зайди, милая, я тебе объясню… - я нерешительно подошла к женщине, всматриваясь в нее и боясь увидеть совсем не миссис Флаггинс. Но нет, это была все-таки наша соседка – в какой-то момент я это просто ощутила. Поняла, что блефа тут нет и это действительно миссис Сара Флаггинс. Я, успокоившись, нырнула в ее квартирку.

Я уже бывала здесь, когда была маленькой. Мы с мамой и папой частенько отдыхали на выходных в Лондоне. А когда переезжали в Литтл-Хэйминг – мне было лет семь – все время ремонта тут и жили. Именно тогда мама подружилась со всеми соседками, а у миссис Флаггинс мы частенько пили чай. Когда мамы не стало, мы несколько лет не навещали эту квартиру. Папа только приходил сюда забрать вещи. И уже в двенадцать лет я снова увидела нашу старую соседку – мы все же решили отдохнуть в прежней квартирке. Она отнеслась ко мне с большим сочувствием и теплотой – она знала, что мама погибла – якобы задохнулась во время приступа аллергии. Истинную причину смерти мамы, понятно, ей не следовало знать.

Однако тут, в квартире, я с последнего чаепития не была, поэтому с любопытством окинула стены взглядом – старенькие обои и ковер, в комнате – диван, два стула у маленького столика, старенький телевизор и множество шкафов и шкафчиков. На подстилочке в углу спала кошка – рыжая с белыми пятнышками на хвосте и лапках. Я с тоской вспомнила Пушистика, оставшегося у папы, и Милли – брошенную мной в Хогвартсе. Как живет теперь последняя – я понятия не имела…

– Так кто такие «эти»? – я вспомнила о цели своего визита в квартирку миссис Флаггинс. Та предложила мне сесть, села рядом и несколько секунд молчала, видимо, подбирая слова.

– Вчера вечером пришли тут трое парней… Все в черных плащах каких-то, крепкие такие двое, а один ну тощий-тощий… Как они к вам в дверь колотили – это жутко. Весь дом содрогался. Хорошо еще папа твой с друзьями часа так за три до их визита ушел, мне вон ключи оставил. Сказал, уехать им срочно надо было, а то те амбалы и не знаю, что сделали-то бы… - она вздрогнула. – Так вот, постучали они, значит, к вам, нету никого, стали к соседям тарабанить… Я тут уж стояла тихохонько, один из верзил этих говорит – нету, мол, никого, Ди, пошли отсюда. А этот тощий и отвечает – старуха, мол, в этой квартире сидит, я ее чую. У меня и душа в пятки ушла. Эти снова стучат, аж дверь затрещала. Ну я, испугалась конечно – виданное ли дело, дверь так выбивать-то – вышла к ним. Амбалы эти на меня смотрят, а сами каждый как два шкафа. А этот худой мне говорит – где соседи, бабуся? Спокойно так, дружелюбно даже. И верзилам говорит, чтоб меня не трогали. Я им ответила, что соседи уехали, куда – не знаю. Ну этот худой своих друзей позвал и они ушли. А утром сегодня другие приходили. Тоже все в балахонах каких-то, капюшоны еще и маски. У тех первых-то масок не было, а у утренних были. Эти ко мне не стучали, но ушли злые все…