Теперь же я смогу это сделать. И у меня будет повод, заслуживающий понимания других.

Себастьян неправ. Я такая слабачка, и без Стефана и детей я не смогу.

— Ты не потеряешь их, Елена… — прошептал муж. Теперь настала его очередь успокаивать меня. — Ты будешь с ними рядом. И они будут счастливы. Я обещаю.

— Как они будут счастливы без тебя? Как я буду? — прохрипела я.

Он молчит.

— Мужья умирают, жены живут дальше, — сухо ответил Стефан.

— Представь, что это не ты умрёшь, а я, — отодвинулась я от мужа, пытаясь донести до него весь ужас предстоящего. — Ну же, представь! Поменяй наши реплики друг другу местами… И теперь ответь себе же.

— Я не могу, — лишь покачал он головой. — Даже думать об этом. С тобой всё будет хорошо, — вновь повторил Стефан и обнял моё лицо руками. — Я так тебя люблю, — Стефан убрал пару слезинок, которые скатились по моей щеке. — С тобой всё будет хорошо. С тобой всё будет хорошо, — продолжал он повторять, словно пытался уверовать.

— Нет «хорошо» без тебя.

Он шмыгнул носом и опустил взгляд. Мне нечего больше было говорить ему.

Стефан и сам всё прекрасно понимает, но всё же пытается убедить себя, других, что без него будет лучше, да и вообще жизнь станет даже прекрасней. Однако это самовнушение не работает.

Наглая ложь.

— Сегодня у нас будет время до заката, я думаю. Или даже меньше. Но обещаю, что дети будут рядом с тобой. Я всё для этого сделаю.

— Мне казалось, я сделала всё, чтобы спасти тебя. Я ошибалась. Мне так жаль, — поджала я губы. — Если бы я могла что-то сделать… продать себя, убить, что-нибудь?! Но я ничего не могу сделать, — снова зашлась я в рыданиях. Я уже вся дрожу. — Я не могу так больше, Стефан, — встала я с кровати. — Не могу, — продолжала я рыдать, громко всхлипывая.

Я ушла в ванную и включила горячую воду. Когда мне показалось, что вода бежит достаточно громко, я наконец позволила себе громко завыть, покричать от боли в груди.

Заметив бритву, лезвие на ней, я сразу же подумала о том, что тревожит мои мысли сегодня.

У меня будет выход. Мои страдания прекратятся.

Разумеется, я буду держаться, сколько смогу.

POV Stefan

Помню, я обещал себе убить любого, кто вынудил бы её рыдать. Это не касается детей, естественно. А ублюдков. В этот список входит Верлак.

А сейчас она рыдает из-за меня. Даже с бегущей водой в ванной я слышу её отчаянные всхлипы.

Моё сердце каждый раз сжимается, и я сам не могу не плакать.

В этой ситуации я пешка, причём пешка в западне. Никто не может ничего сделать. А возможность чего-то сделать, исправить — лишь иллюзия.

Я уже смирился с тем, что могу умереть. Но с этим никогда не смирится Елена. С этим никогда не смирятся мои дети.

Действительно, если бы Елена была на моём месте…

Я бы уже давно поубивал всех тех, кто покусится на неё. И я это серьёзно. К чёрту законы, к чёрту всё… Когда я люблю кого-то столь сильно и этому человеку желают причинить вред.

Я до сих пор не верю, что это всё не сон, что это всё реальность. Я до сих пор не верю.

И не верил.

Неужели это происходит на самом деле? Со мной? С нами?

Мне даже не себя столь жалко, сколько Елену. Я умру, и всё. А она будет жить и мучиться.

Наверняка этого Селеста и добивается. Чтобы я знал, что своей смертью убью детей и Елену. И сам мучился.

Эта сука за всё ответит. Не знаю как, но она ответит.

Никогда не думал, что моё тридцатилетие будет таким.

Комментарий к 20A. here comes a disaster

Очень эмоциональная и тяжёлая глава для меня. Не знаю как насчёт вас, дорогие читатели)

========== 21A. the birthday and deathday ==========

Ночью мне удалось поспать всего два часа. После того, как я проплакала в ванной, то вернулась в комнату. Стефан, похоже, не спал. Я улеглась на своё место и продолжила бодрствовать. Затем в какой-то миг почувствовала себя очень вымотанной, моё лицо из-за обильных слёз было слишком мягким, я провалилась в сон. Но из-за кошмаров я проснулась и потом уже так и не заснула. Просто не выходило.

Утром Стефан выглядел страшно. Именно «страшно». Он бледный, с огромными синяками под глазами. Третий день не бреется, теперь на его лице красуется щетина.

Нет, конечно, я не люблю его меньше из-за его вида сейчас. Просто у меня сердце щемит. Мне очень жалко его.

Сейчас он взлохмачивает свои волосы и, видимо, так собирается идти. Костюм мятый, галстук набекрень.

— Любимый, — подошла я к нему со спины, когда Стефан взял портфель с бумагами. — Может, я хотя бы поглажу твою рубашку…