– Детский санаторий! - крикнул нам в след Павел.
– это заброшенный детский санаторий. Уже лет двадцать как он не работает.

Мы встали посреди места, которое некогда было, видимо, холлом второго этажа и переглянулись. Обсудив наши дальнейшие действия, мы все-таки решили осмотреть третий этаж. Однако и там не обнаружили ничего интересного.

– Господи, туфли, брюки, все в пыли, - сказал Павел, когда мы вышли из здания.

– Ты еще пытаешься отряхнуть это?
– удивился я, видя как он старается хоть как-то привести в порядок нижнюю часть своих брюк.

– Нам еще в машину садиться. В мою машину.

– До нее еще надо дойти, - заметил Лиходеев.

Дойдя до того места, где мы окончили путь, мы попрощались с Лиходеевым и отправились домой. Чтобы выехать на нашу трассу нам пришлось проехать по вечернему Солнцегорску. Уже зная, насколько этот будет удручающее зрелище, я даже не пытался рассматривать его виды.

– Итак на душе не очень, еще и этот городок, - Павел поморщился.

– Этот городок подарил нам интересную загадку.

– Да к черту эту загадку. Что мы сегодня сделали? Спалили бензин, потратили кучу времени, вымазались как свиньи. И все из-за непонятно чего.

– Если бы было понятно, то и загадки бы не было. Даже Лиходеев заинтересовался.

Мы быстро проехали Солнцегорск и направились в сторону Москвы. Километров через 30 Павел остановил машину и попросил меня сесть за руль. Я согласился и укорил себя за то, что сам не додумался до этого, ведь он был за рулем весь путь из Москвы.

Мой спутник задремал сразу же как оказался на пассажирском сиденье, а я предался своим рассуждениям. Я не думал о чем-то конкретно, просто прокручивал в голове все мысли, которые в нее приходили обо всем, что могло мня волновать в этот момент. Мне казалось, что наиболее важное сейчас это грамотное изложение товарищу полковнику всей этой проблемы, ведь он может просто послать нас к черту, если ему что-то не понравится в нашем рассказе и он посчитает его лишь пустой тратой времени. Потом я стал думать о Кати и понял, что ни разу даже не позвонил ей сегодня. Попытка исправить это не привела к успеху: она не отвечала на звонки. Однако через пол часа Катя позвонила сама. Я сказал ей, что был сегодня в срочной командировке с Павлом и сейчас возвращаюсь в Москву.

– Предупредил бы хоть, - укорила меня она.

– Я сам не ожидал, все произошло очень быстро, - неуклюже оправдывался я.

Если бы она знала, что в эту "командировку" я отправил сам себя, то мне пришлось бы выслушать много нелицеприятных вещей.

Вообще Катя вполне спокойно относилась к моей работе. У нас была договоренность, что она не спрашивает меня ни о чем, что я делаю, а я не ставлю работу выше отношений. Но последняя часть этого договора была ложью, потому как на такой работе ты не зависишь сам от себя и твое желание никого не интересует, если начальство хочет, чтобы ты сделал некую крайне важную вещь. Но и Катя тоже не всегда выполняла свою часть обещания, время от времени доставая меня вопросами, почему я так долго был на работе, куда я ездил и прочее. Я чувствовал некое облегчение от того, что сегодня не увижу ее, значит расспросов не будет.

Павел проснулся лишь на подъезде к Москве.

– Неплохо я поспал, - сказал он рассматривая пейзаж за окном и пытаясь понять, где мы находимся.

– Может тебе приснилось то, что мы будем говорить полковнику завтра?

– Черт, - негодующее произнес он, - мы про это совсем не подумали.

– И времени завтра утром на это не будет.

Полковник всегда приходил на работу рано. Очень рано. Мог прийти за час до начала рабочего дня. И даже то, что сегодня он весь день был в отъезде по делам Службы никак не повиляло бы на этот расклад. Мы с Павлом это хорошо понимали и поэтому у нас не оставалось никаких вариантов, кроме как сегодня ночью готовить письменную информацию по этому делу. Полковник всегда любил, чтобы ему все предоставляли в письменном виде, даже, если суть проблему, как в этом случае, можно было изложить устно.

– Я набросаю справочку полковнику, - сказал мне Павел на прощание, когда я мы подъехали к моему дому.

А дома меня ждал неожиданный сюрприз в лице Екатерины.

Это было в ее стиле приходить неожиданно. Можно даже сказать, что она чаще приходила именно тогда, когда я ее совсем не ждал и очень редко, когда я сам хотел ее присутствия. Несмотря на все мои к ней чувства, ее появление не вселяло в меня оптимизма, особенно после ее вопроса:

– Ну и куда вы ездили?

По традиции, я сказал ей, что не могу про это рассказывать, что ей будет неинтересно, что мне особо про это говорить не хочется, что я устал.

– Мне уйти и не мешать тебе?
– спросила она сидя на кухне и наблюдая за тем как я делаю себе чай.

– Не говори ерунды, - ответил я, пытаясь скрыть раздражение.
– Ты мне совсем не мешаешь, просто я устал. Мы проделали большой путь на машине, лазили по лесу, по какому-то заброшенному зданию, были все в пыли, да ты и сама видела какой я пришел.

– Я думала, вы анализируете...

Я присел за стол рядом с ней.

– Понимаешь, Катюш, чтобы хорошо что-то проанализировать, надо непосредственно с этим столкнуться.

– Ну и как вы столкнулись?

– Столкнулись, да, видимо, не с тем, чем надо.

Катя не любила готовить. Да и не умела. Огромное количество раз она заявлялась ко мне, ждала меня с работы, но не могла сообразить сделать мне хотя бы простой бутерброд. Поэтому я всегда сидел и просто пил чай, ведь кроме чая и кофе у меня ничего не было. Катя могла только пилить меня за то, что в холодильнике у меня постоянно пусто и я всегда злился про себя на нее за это, ведь, в конце концов, она бы уже могла и что-нибудь купить мне.