Кёко нахмурилась и перевела взгляд на прикроватную тумбочку. Возле лампы стояло окрашенное в белый и пастельные, нежные розовый и голубой цвета пасхальное яйцо. То самое, которое не так давно ей вручила Супер Азартный игрок.

“Игрок… Она неплохо соображает, но всё равно такая же идиотка. Постоянно ходит с этой глупой улыбкой и раздаёт всем какие-то вещи. Это, конечно, надоедает, но по крайней мере она лучше чем этот мерзкий парень…”

При воспоминании о светловолосом юноше с вечной ухмылкой лицо Кёко болезненно скривилось. Во время возвращения после суда Ирису не посчастливилось оказаться в лифте рядом с Кано. Уже находиться возле него было мучительно: мало того, что его развязность и лукавая улыбка раздражали, так ещё и запах его до жути напоминал кошачий, что вызывало у Кёко приступ аллергии в виде ужасного кашля.

Воспоминания об этом случае вызвали неприятный зуд в горле, и Кёко резко вскочила с постели, спеша найти в тумбочке нужное лекарство. Наконец, девушка выудила из ящика пакетик, полный белых гранул, и высыпала всё содержимое прямо в рот. Ирису с облегчением вздохнула, чувствуя, как во рту распространяется приятная прохлада, постепенно достигая её мозга и облегчая дыхание.

После этого девушка присела на край кровати и раздражённо подумала: “Он просто омерзителен. Говорит гадости. И у него глаза, как у кошки. Отвратительный Кот”.

Едва последние слова пронеслись в её голове, Ирису презрительно фыркнула. Затем она вновь упала на кровать и решила подумать о чём-нибудь более приятном.

“Здесь все раздражают, кроме, пожалуй, того мальчика-художника и девушки с ножами. Я бы даже назвала её приятной: тихая, не говорит, когда не нужно. Интересно, почему она терпит этого надоедливого Барабанщика и помогла ему тогда?..”

Не получив ответ на свой вопрос, Кёко лишь устало вздохнула, перевернулась набок и попыталась заснуть. Завтра ей снова придётся видеть все эти неприятные лица, а пока следует наслаждаться одиночеством и покоем.

***

Следующим утром за завтраком царила тяжёлая атмосфера. Ещё бы! Только вчера с утра ученики нашли одну из одноклассников задушенной, а потом другого на их глазах переехал поезд. Довольно многие после такого не сочли нужным даже явиться в столовую. Те же, кто решил позавтракать вне своих комнат, сохраняли мрачное молчание, мысленно прокручивая в головах вчерашние события. На лицах одноклассников, у многих бледных от недосыпа, читался немой вопрос “За что?”. За что они вынуждены наблюдать все эти ужасы? За что их держат в этом отвратительном месте?..

На фоне всеобщего настроения спокойная, даже скучающая Эрика, мирно наслаждающаяся трапезой, смотрелась дико. Многие косо поглядывали на неё, не решаясь высказать ей всё, что думают. После того, как она чуть не обрекла всех на смерть, подставив невиновного, и забралась в комнату Моришиге, отношение к ней в корне изменилось. Если раньше многие готовы были следовать за ней, то теперь Супер Детектив внушала им ужас и отвращение. Ей же, казалось, было совершенно наплевать на осуждающие взгляды окружающих. В её выражении, позе и движениях читалось превосходство. Она была горда, что преподала этой кучке наивных глупцов урок и мгновенно раскрыла преступника.

Все были настолько погружены в себя, что не услышали звука открывающейся двери. Многие вздрогнули от разлившегося по помещению жизнерадостного голоса.

— Доброе утро! — как можно бодрее воскликнула Хитаги, проходя к месту возле брата.

— И как ты можешь быть такой жизнерадостной? — хмуро озвучила всеобщие мысли Джессика, наблюдая, как Супер Азартный игрок с беспечным видом усаживается на стул справа от Супер Мечника.

В ответ на вопрос Супер Гитаристки девушка лишь неопределённо повела плечами. Её брат лишь тяжело вздохнул. Во взгляде Дэймона читалась смесь смущения от поведения сестры, облегчения от её же состояния, усталости и общей тревоги.

— Ещё вчера ты уходила с суда с виноватым лицом, а сегодня вся сияешь… — заметил Кано. — Что-то тут нечисто.

Хитаги обиженно поджала губы и исподлобья взглянула на ухмыляющегося парня. За то время, что она его знала, она поняла, что его любимое занятие — дразнить окружающих и наблюдать за их реакцией. “И какой же у него всё-таки талант? Супер Задира?” — подумала девушка. Про себя Хитаги решила сохранять перед этим парнем лицо, и поэтому никак не выдала смущения, а откинула назад волосы и, сделав как можно более расслабленное выражение лица, проговорила:

— Да, я действительно чувствовала себя виноватой, и меня мучила совесть. Но я её задушила…

Заметив, как лица многих вытянулись и побледнели, она вспомнила, как умерла Дженнифер, и вздрогнула. Торопливо взяв себя в руки, Хитаги смущённо откашлялась и с кривой усмешкой проговорила:

— М-да, неудачный каламбур вышел…

В помещении вновь повисла тишина. Все вновь погрузились в свои мысли и уставились в тарелки с едой. Хитаги также опустила голову, смущённая своей бестактностью. Её поведение до сих пор казалось ей каким-то сумбурным: вот она держит себя в руках, стараясь быть приветливой, а уже через минуту неосознанно выдаёт нечто странное. Вот и сейчас она хотела просто спокойно провести завтрак, а ляпнула непонятно что…