— Каре! Есть что ответить, Хицугири-сан?

Глядя на четвёрку королей перед собой, Хитаги сделала растерянное лицо и приложила палец к губам.

— Каре, значит? Неплохо, — Супер Азартный игрок закивала.

В это время Шинтаро пробормотал:

— Хм… Этот парень умеет играть, — Супер Хиккикомори поёжился, вспоминая старые партии. Ему самому ещё ни разу не удалось обыграть этого хитреца. Затем он пробурчал: — И почему в школе есть карты? Разве это не запрещено?

Дэймон хмыкнул.

— С таким-то директором? Учитывая её пристрастие к алкоголю, не удивлюсь, если она ещё и курит!

Шинтаро пожал плечами в немом согласии и вернулся к наблюдению за игроками. Тем временем Хитаги вышла из задумчивости. Нарочито медленным движением она разложила карты и с ангельской улыбкой проговорила:

— Неплохо. Но у меня пять карт.

На столике против четырёх королей расположились тузы и джокер. Глаза Кано на миг расширились от удивления. Хитаги усмехнулась.

— Что, не ожидали? Не один вы умеете подмешивать карты, Кано-сан, — на её лице появилась торжествующая улыбка.

Шуя откинулся в кресле. Его выражение лица было удивлённо-обиженным, словно говоря: “Не понимаю, о чём вы”.

— Я и не думал жульничать, — невинно заявил он. — С чего такие жестокие обвинения, Хицугири-сан?

Хитаги подалась вперёд и с энтузиазмом принялась за объяснение. Сейчас она как никогда чувствовала своё превосходство, и её вид невольно вызывал ассоциацию с великими детективами, в конце произведения объясняющими, как они раскрыли преступника.

— Ну, мой глаз намётан на разного рода трюки, а прятать карты, как это сделали вы, — вообще один из простейших. Но, надо отдать вам должное, я не сразу заметила это, а только когда было уже слишком поздно что-то менять. Вы талантливый лжец, Кано-сан, — Хитаги одобрительно кивнула. Кано продолжал улыбаться. Девушка хитро подмигнула и добавила: — Но только на стороне Супер Азартного игрока ещё и удача.

Кано некоторое время молчал. Он успел понять, что “удача” Супер Азартного игрока — не что иное, как хитрый трюк. Мастер подмешивания карт и жульничества в домашних условиях, Шуя был поражён, встретив ещё более ловкого шулера. Они с Хитаги обменивались взглядами, полными уважения и в то же время презрения. Наконец, он заявил:

— С тобой интересно играть. Редко кто видит мою ложь насквозь, — Кано загадочно усмехнулся.

— Ну что вы, Кано-сан, — девушка склонила голову набок и невинно улыбнулась, — я просто понимаю вас. Мы в чём-то похожи, в конце концов. Ваше умение врать очень полезно для азартных игр, и я буду рада бросить вам вызов вновь.

Кано промолчал. Тогда Шинтаро, который вёл для них счёт, решил объявить результаты:

— Хицугири-сан выиграла. С разницей в одно очко. Просто невероятно… — уже тише промямлил Шинтаро, хватаясь за голову.

Хитаги с милой улыбкой склонила голову набок. Для неё такой исход был очевиден, как дважды два — четыре. Кано, с лица которого исчезло самоуверенное выражение, поднялся со стула и протянул Хитаги руку.

— Что ж, в этот раз победа не за мной, — усмехнулся он. — Но игра была очень интересна, спасибо.

Хитаги пожала его руку. Тогда Кано не спеша побрёл к выходу. Шинтаро также счёл нужным удалиться. Едва эти двое ушли, Хитаги, глядя им вслед, тихо проговорила:

— “Две лилии могут быть либо союзниками, либо злейшими врагами. Третьего не дано”.

В этот момент она была просто счастлива найти себе соперника по уровню. Эта маленькая битва здорово стимулировала девушку, и она была бы рада вступить в новую. Небольшая на вид победа заставила её чувствовать себя на вершине мира и уверила, что родная почва всегда поддержит.

Хитаги настолько была погружена в свои мысли, что совершенно не обратила внимания на косой взгляд Дэймона. Его изумрудные глаза были с мрачной сосредоточенностью устремлены на сестру. “Лилии, значит…” — пронеслось в его голове.

***

Как ни странно, кабинет физики, который так старательно избегали остальные и который отталкивал своей недоброжелательно-футуристической атмосферой, привлёк Кёко. Наверное, именно потому что там редко кто бывал, он приглянулся любящей одиночество Ирису. Ей нравилось запустение, позволяющее оставаться наедине со своими мыслями, не боясь вторжения. А её мысли сейчас занимал определённый человек.

“Ууджи”.

Даже сама Кёко не могла точно сказать, в какой момент она сократила в своей голове имя Ууджимы Сатоши. Просто теперь, после того как она совершенно случайно, из чистого любопытства заглянула в его блокнот, она начала чувствовать в нём родственную душу.

За всё время заключения они ни разу не разговаривали. Но Кёко и не нуждалась в пустой болтовне — ей хватало просто встречаться с ним взглядами. Ей было достаточно постоянной дистанции между ними — каким-то чудесным образом за завтраком между ними всего оказывалось одно и то же число стульев. Но главным средством общения с ним она считала рисунки. Хоть их стиль был довольно прост, Кёко они казались восхитительными. Она верила, что Супер Художник оставляет этими рисунками сообщения, а она сумела понять их смысл и его самого. Он разделял её чувства, и от этого на душе становилось тепло. Наверное, она не была так счастлива со времён младшей школы.