И несмотря на радость, охватившую меня, я почувствовала печаль, стальным кольцом охватившую грудь. Это было не просто обещание себя другому человеку, клятву всегда быть с ним… Это было прощание. Прощание с моей прошлой жизнью. Согласившись на это кольцо, я добровольно подписала отказ от всех связей с тем далеким миром, в котором я родилась. Быть может, возможности вернуться никогда и не существовало, но только в этот момент я лишила себя возможности даже надеяться на это.

Все мы должны чем-то жертвовать.

– Что… это?

Я выдернула из цепких пальцев мужчины утерянную часть своего гардероба, которую он с недоумением разглядывал секунду назад.

– Орлессианская новинка. Бюстгальтер, называется, - смех все же вырвался из груди, заметив растерянное выражение его лица. – Корсеты это прошлый век.

Мужчина улыбнулся, самым бесстыдным образом наблюдая за моим торопливым одеванием. Конечно, смущаться чего-то было уже поздно, но я все никак не могла привыкнуть к новому положению вещей. Да и кольцо…

Я фыркнула, закатывая глаза и наклоняясь, пытаясь найти под кроватью оставленную где-то рубашку.

– Что?

Не обнаружив пропажу и снова поднимаясь на ноги, я скривила губы.

– Дориан будет счастлив.

– По поводу?

Заметив какую-то белую тряпку, неряшливо свисающую со стула, я в надежде бросилась к ней, но удача обошла меня стороной. Если, конечно, за ночь моя одежда не успела вытянуться в два раза, или же в эту палатку нужно было завернуть двух, а то и трех меня.

– По поводу налаживания моей личной жизни, и прощания с девической порой. Черт, я же теперь и в самом деле «женщина», в полном смысле этого слова. Какая… неприятность.

Каллен продолжал сосредоточенно хмуриться, когда я кинула в него скомканную ткань, оказавшуюся его рубашкой.

– И почему Дориан настолько… осведомлен обо всем?

Я скептически подняла бровь.

– Ты давно с ним общался? Этот прохиндей знает все и обо всех, раньше, чем они сами что-то поймут. Ну а когда обычные его фишки не прокатывают, ему на помощь приходит Коул. Хотя обычно он и утверждает, что я «слишком яркая», иногда и из моей головы ему удается вытянуть пару мыслей. И каждый раз они ставят его в тупик.

Я тихо хихикнула, вспоминая парнишку, с самым невинным выражением лица уточняющим у меня причины моих тараканов. Бедняга… сколько же мусора ему приходиться фильтровать каждый день.

– И о чем же конкретно вы с тевинтерцем говорите? – в голосе командора звучало плохо скрываемое неодобрение, но я лишь закатила глаза.

– Обо всем. О погоде, о политике Тевинтера и её проблемах, о единорогах и симпатичных храмовниках. Относительно последних он, кстати, дает абсолютно неприемлемые советы. Представляешь, постоянно повторяет, что мне нужно перестать быть упрямой ослицей, и было бы неплохо иногда просто поговорить, спокойно решив назревающие споры. Вот глупость же, не находишь?

Наклонившись за валяющимся в углу сапогом, я наконец-то нашла рубашку, валявшуюся на подоконнике. Как она туда попала, у меня не было никаких идей.

– Рей…

Я резко вскинула руку, замирая на месте и прислушиваясь к неожиданным звукам. Раздавшиеся снизу тяжелые шаги подтвердили, что крип двери мне не почудился, и кто-то в самом деле зашел в кабинет командора.

А я так хотела успеть добраться до своей комнаты и привести себя в порядок, пока никто ничего не заметил! Конечно, рассчитывать, что хоть какая-то часть моей личной жизни останется в неизвестности, было бы глупо, но надежда ещё тлела внутри.

Каллен тоже прислушался, продолжая хмуриться.

– Командора нет.

– Это я уже заметила, гений. Странно, обычно в это время он всегда в своем кабинете.

– Я его сегодня вообще не видел. Может, он у миледи Инквизитора?

Негромкое хихиканье подтвердило мою догадку, что солдаты тоже не сомневались, что мы с Калленом не ребусы ночами разгадываем.

– Может быть, - негромко согласился женский голос. – Ладно, оставь ему отчет на столе, вернемся после полудня, у нас ещё куча дел. Подожди… - я замерла, внезапно опасаясь худшего. – А это еще что?

– Выглядит как… Создатель, это же миледи Инквизитора…

– Не может быть!

Закрыв лицо руками, я попыталась сдержать рвущийся наружу хохот. Оставить менее заметную улику было бы сложно.

– Ты же не думаешь что она… они…

– Всё еще наверху?! Думаю, болван! Валим отсюда, быстро!

Торопливые шаги покинули комнату, а с ними и моя выдержка. Я расхохоталась, вытирая выступающие из глаз слезы, и присела на корточки, держась за ноющий живот. Он чрезмерных усилий по сокрытию разрывающего изнутри веселья он уже начал болеть.