— Что здесь происходит?! Я требую немедленного ответа!

Позади него, опасливо семенил визирь Манлак-Мирза, судя по всему, только что поднятый с постели, так как был одет, как и его повелитель — в одну ночную рубашку. Саффир-Шах вид имел сонный и помятый, и потому был изрядно сердит. Однако увидев Коэнну, слегка поумерил свой гнев, решив до поры до времени не звать палача. Вместо этого он зажмурился, шумно и глубоко вдохнув, и заговорил проникновенным голосом, обращаясь к Мастеру Миражей.

— Коэн-ока, при всём моём глубоком уважении к вам, я требую объяснить, что здесь творится! Сначала вы запугивали меня старыми сказками, затем устраиваете ночные представления, пугая моих слуг и самым бесцеремонным образом вытаскивая меня из постели! Но ладно я… Я днём и ночью пекусь о государственных делах, слугам не привыкать получать плетей за то, что будят меня, уснувшего над документами или задремавшего на троне, в усталости от размышлений о благе царства, но мои подданные… почему эти неудобства должны испытывать они?! Может быть там, у себя в пустыне, вы привыкли пугать верблюдов, устраивая тарарам, превращая ночь в день, но тут у меня под боком самый большой город Атра-аларна! Ещё не успеет смениться ночная стража, как последний нищий будет говорить, что мой дворец захватили джинны, или ещё того хуже…

— Я сожалею, мой повелитель. — Холодно извинился Коэнна, пряча руки за спину и отворачиваясь от злобствующего Саффир-Шаха. — Но мне казалось, что вы именно за этим и призвали меня, чтобы не случилось того, что похуже.

— Повелитель, нет причин для вашего гнева! — мягкий успокаивающий голос Манлак-Мирзы был подобен маслу шалфея, проливаемому на горячие угли царского гнева. Саффир-Шах сначала вспылил, шипя от возмущения, но потом, по мере того, как визирь говорил, злость его смирялась и затухала. — Устади делает всё, как надо, ведь всем известно, что чёрное колдовство охотнее творится ночью. Пусть слуги и горожане узнают, что Коэнна ибн Шари, с милостью Аллуита нашёл и покарал нечестивцев, прямо на месте преступления! Это очень укрепит к вам любовь простонародья и успокоит город. Вашим подданным будет спаться спокойнее, если они будут видеть, как сам шах-ан-шах заботится о них…

Положив руки шаху на плечи, он мягко развернул полновластного правителя Шагристана и Ардабля к дверям, бросая на волшебников многозначительный взгляд, дабы никто из них не вздумал влезать со своими поправками. Из чистого упрямства шах пробовал упереться, но как-то вяло, без настроения, потому быстро сдался, позволив визирю увести себя к своим покоям. Уже скрывшись за дверями, до оставшихся на террасе долетела его сдобренная сонным зевком фраза:

— В очередной раз убеждаюсь в твоей мудрости Манлак-Мирза… Отправь завтра в город глашатаев. Пусть сообщат эту новость всему Шагристану!

Только после того как их голоса превратились в неразборчивое эхо, Мастер Миражей оторвался от созерцания крепостных стен, вернув себе деловой вид. Поблагодарив Митра за ответы, он объявил, что должен срочно покинуть дворец.

— А как же пир? — опешил ас'Саир, раскрывая рот. — Вы же приглашены… Я хотел…

— Мне надо срочно вернуться в свой оазис и кое-что проверить, но к вечеру я вернусь. Было бы невежливо так отвергать приглашение твоего дяди, так, что у тебя будет возможность узнать всё, что ты хочешь, Митр. — Волшебник ободряюще улыбнулся, оборачиваясь к своему бывшему ученику. — Пойдём, Аджин. Мне понадобится твоя помощь.

После того как они ушли, Митр ещё какое-то время потоптался на террасе, прокручивая в памяти всё увиденное и услышанное сегодня. Чутьё подсказывало ему, что они стоят на пороге масштабных событий, которые будут похуже иной чумы или проснувшегося дракона, но в историю про возвращение Саракаша ему по-прежнему верилось с трудом. Агыз сладко зевнул, слушая как возвещая о смене ночной стражи на крепостной стене бьёт гонг. Это значит, что большая часть ночи позади и было бы неплохо посветить сну оставшиеся до рассвета часы.

____________________________

[1] Эльфийский возглас довольного восклицания, когда что-то исполнилось после длительного ожидания.

Глава 22. Тень над руинами

Мир Живых — как чертовски приятно чувствовать его ночное тепло, после леденящего холода «Тропы Мертвецов»! Одномоментно, из ушей будто вынули плотные затычки, глушившие все звуки. Ночь ворвалась в них скрипом песка под копытами коней, завыванием ветра на гребнях дюн и далёким воем охотящейся стаи шакалов.

— Мы на месте. — Оглядевшись, объявил Гюлим, спихивая Дарика со своего призрачного коня. — Пойдёшь рядом.

Борагус не протестовал — ему хотелось согреться, а на ходу это будет проще, чем сидя на созданном из клубящейся тьмы крупе адской животины. Оставив холмы подле Шагристана, Гюлим несколько раз заводил его в Мардакан, где они за каких-то полчаса преодолевали сотни километров, и выводил обратно для краткого отдыха, дабы Дарик не околел от мертвецкого холода.

Сквозь рваные клочья облаков светил бледный глаз луны, делавшей атраванские дюны удивительно похожими на их собратьев с Тропы. Километрах в трёх, на фоне звёздного неба чернело что-то похожее на знакомые, до боли в заднице, руины Аль-Амала… а может и не его. В пустыне старых руин полно как блох на собаке и почти все они некогда были построены эльфами.