— Значит, я украду тебя, Лиллис! — Так же серьёзно ответил ей хаммад. — Не сейчас — это было бы нарушением моего слова отслужить Маандибу цену своей жизни, но через день, когда последние обязательства снимутся с меня. Я больше не буду ни его гостем, ни его слугой… Конечно, если ты сама этого хочешь.

Затаив дыхание он ждал её ответа, наблюдая за тем, как девушка смущённо мнёт пальцами уздечку и поджимает губки.

— Хочу. — Выдохнула она, поднимая голову и кидая на Сораха взгляд своих карих глаз.

* * * *

Что нужно двум влюблённым для счастья? Только сущая малость: были бы они вдвоём рядышком, в своём тесном кругу. Они забывают об опасности и не помнят о времени и Мир, будто стесняясь своей бестактности, весьма неохотно напоминает им о реальности ненавязчивым бурчанием в животе и окутывающей их темнотой наступающей ночи.

Первым спохватился и подскочил ас'Хазир, вспомнивший, что Маандиб приказывал ему вернуться в селение за два часа до вечерней молитвы. Придремавшая головой на его груди Лиллис, разбуженная, его внезапным рывком, испугалась, тоже вскакивая на ноги и с тревогой всматриваясь в алеющий горизонт.

— Всевышний! Мы совсем забыли о времени! — Воскликнула она, бросившись

одеваться. — Маандиб будет в ярости!

«И это мягко сказано!», — с весёлой беспечностью подумал Сорах, быстро одевая на себя длинную, до колен, рубаху. Сестре он ничего не сделает, а вот его просто убьёт, причём не столько из-за того, что произошло между ним и Лиллис, сколько из-за того, что подверг её опасности и наплевал на его приказ, но главное, за то, что его сестра в него влюбилась.

Пока они одевались и пока собирали успевшее разбрестись стадо — угас последний лучик заката, отдавая барханы в полную власть ночи. Сорах и Лиллис поскакали обратно в селение, понукая своих верблюдов. Вскоре, впереди показалась цепь дюн и барханов, которые словно края чаши окаймляли небольшую равнину с оазисом и селением балов.

Всю дорогу девушка перебирала вслух достойные причины, оправдывающие их столь позднее возвращение, и замолчала только когда стала ловить саму себя на повторении уже озвученного ею ранее. Единственную высказанную ею более-менее приемлемую идею свалить всё на Шахиню, сказав, что она опять провалилась ногой в сусличью нору — Сорах отмёл, сказав, что Маандиб не глупец и легко раскроет их ложь, просто осмотрев верблюдицу.

— Всё равно попробовать стоило. — Надула губки Лиллис. — Я совсем не хочу, чтобы братик схватился за нож.

— Я тоже. — Сокрушённо вздохнул шайрун, которому совсем не доставляло радости драться с братом своей будущей жены. — Неужели всё это из-за того, что я читаю Хтабанс иначе чем он?

— Дело даже не в Хтабансе. — Девушка тряхнула головой, взметнув и рассыпав по плечам десяток своих косичек. — Балы редко роднятся с другими народами.

Внезапно дувший от селения ветер принёс с собой звуки лошадиного храпа, железный звон оружия и, хорошо знакомый ас'Хазиру, быстрый хаммадский говор. Это открытие было подобно ушату ледяной воды, смывшей с Сораха всё его довольство и расслабленность. Он вырвал из рук девушки узду, останавливая её верблюда вместе со своим столь резко, словно упёрся в невидимую стену.

— Что случилось?! — Пискнула Лиллис, с испугом глядя во внезапно посерьёзневшие глаза Сораха.

— Быстро на песок! Там всадники! — Схватив палку, он бросился наперерез стаду, по-прежнему чапающему домой. — Лечь! Лечь!! — Шипел он на верблюдов сквозь стиснутые зубы, для доходчивости шлёпая их вартанаком по ногам.

Беззвучно ойкнув, девушка приказала своему зверю лечь на песок и легко соскочила с его спины, проделав это столь быстро, что Сорах даже невольно позавидовал.

— А если это Маандиб ищет нас? — На всякий случай спросила она.

— А у твоего брата есть лошади?

— У нас вообще ни у кого нет лошадей. — После небольшой паузы отозвалась Лиллис. — Думаешь, это те самые разбойники?

— Не знаю.

Спрыгнув с верблюда, хаммад вскарабкался на большой бархан перед собой и ползком добрался до противоположного края его вершины, взглянув вниз. Впереди, шагах в пятидесяти ниже по склону, у подножия бархана фыркали поджарые тонконогие кони, тихо переступавшие по песку неподкованными копытами. Их всадники, лежали на обращённом к Сораху склоне соседнего бархана, внимательно рассматривая глинобитные коробки теснившихся у оазиса домиков. На глаз чужаков было не больше десятка. Припомнив число боеспособных мужчин бала, ас'Хазир решил, что конкретно эти кочевники нападать не будут — слишком их мало. Кому как не другому пустыннику знать, что когда его сородичи собираются в группу больше трёх, их миролюбивость начинает зависеть исключительно от способности получить в ответ сдачи. Чем крепче им может влететь, тем они миролюбивей. Скорее всего, понаблюдают за земледельцами и уберутся восвояси, но вот для них с Лиллис хаммады представляли нешуточную проблему, так как устроились прямо на их пути в селение. Теперь, чтобы попасть домой придётся их обходить всю дюну, так как на гребень заходить нельзя — заметят.

Вернувшись к ожидавшей его девушке, Сорах сообщил ей о своём открытии и о том, что прямая дорога закрыта. Лиллис восприняла новость без страха, а даже с каким-то воодушевлением и азартом — теперь у них появился замечательный повод оправдаться перед Маандибом!

Стараясь не шуметь, они стали аккуратно поднимать стадо, ласково уговаривая каждого верблюда не реветь. Уговорами занималась в основном Лиллис — Сорах только подбадривал их палкой, ибо поднимались верблюды очень неохотно. Выходило в итоге не то чтобы тихо, но внимания кочевников они не привлекли. Отведя свой табунчик на тысячу шагов назад и на полтысячи в сторону от обнаруженной Сорахом группы, они укрылись за изгибом, похожей на гигантский лук, дюны.