Беспорядки удалось погасить лишь несколько часов спустя, когда ворота города были наглухо перекрыты шахскими воинами, а глава «белой стражи» Мирза-Алумар приказал гвардейцам поднять маски-забрала, чтобы горожане видели лица воинов, а стражникам взять под охрану квартал торговцев и порт. Борагус под общую раздачу не попал, правильно оценив свои шансы добраться до ворот в такой свистопляске. Вместо того чтоб прорываться из города любой ценой, он свернул с главной улицы в переулки, едва сам не заблудившись в их лабиринте, с целой сетью тупиков и проулков, разобраться в которых могли только здешние старожилы. Стащив по пути чьи-то старые вещи, сохнущие на протянутой между домами веревке, Дарик нашёл глухой тупик, где слез с коня и быстро избавился от брони и одежды «белого стража» оставив на себе лишь синие штаны и оружие. Всё остальное было завёрнуто в тугой узел и без колебаний выброшено в кучу мусора, в углу. Развернув «добытую» одежду, полукровка столь же быстро в неё облачился. Теперь на нём был белый глухой хаммадийский плащ и красный тюрбан, с опущенными на лицо концами гутры. В другого смертного, конечно, не перевоплотился, но стал хотя бы менее заметным чем был. Вторым этапом стала маскировка конской упряжи, доставшейся ему вместе с конём от погибшего в Аль-Амале «белого стража». Заменить сбрую или вообще обойтись без неё — было нельзя и Дарику пришлось потратить уйму времени чтобы отодрать от неё украшения и замазать грязью то, чего содрать не удалось. Солнце уже стояло в зените, когда полукровка закончил свою кропотливую работу и выбрался из тупика, взяв уверенный курс в сторону окружающих город крепостных стен. Кляня про себя Гюлима, уверявшего, что всё будет легко, Дарик хотел посмотреть, что творится в городских воротах и нет ли возможности пройти через них. Ни паники, ни страха, не смотря на всю серьёзность этой ситуации, он не испытывал. Знал, на что шёл, да и стыдно выказывать слабость после продемонстрированного убитым улле мужества.

Ударившая в затылок оливка привлекла внимание Дарика, заставив обернуться. У стены, под навесом (полукровка был готов поклясться, что всего секунду назад там никого не было!) стоял мужчина в длинных грязно-серых одеждах, с так плотно закутанным тюрбаном лицом, что не было даже видно его глаз. Оружия при нём не было, но, тем не менее, он ухитрялся внушать уважение и осторожность, даже просто тем как стоит.

— Ты правильно сделал, что переоделся. — Проговорил сквозь платок мужчина, делая шаг вперёд, — но вы плохо спрятали свои вещи — я нашёл их по твоему запаху…

— А-а… э-э… — протянул Борагус, которому ещё никогда доводилась так странно начинать диалог с незнакомцами.

— Не бойся, я о них уже позаботился. — Утешил его странный тип. — Кроме лица остаётся ещё одна примета: твой конь слишком заметен! Его придётся оставить.

«Ах, вот ты чего задумал?! — Глаза Дарика угрожающе сузились, а губы скривились, обнажая клыки не многим уступающие клыкам чистокровных орков. — Коня тебе?!»

Вид у него, даже без учёта потянувшейся к мечу руке, стал очень угрожающим. Возможно даже стал внушать незнакомец такую же опаску, как тот внушал самому Борагусу, потому, что незнакомец сделал ещё один шаг, выходя прямо под солнце и размотав один конец тюрбана, показал Дарику своё серокожее лицо с красными, как угли, глазами. По тому, как искривилось лицо хафаша, можно было понять, скольких неудобств ему стоило это нахождение под солнцем. Вопреки расхожему мнению, кровопийцы не сгорали на солнце ярким пламенем, а вполне сносно могли под ним находиться, но всё же старались не делать этого без крайней нужды.

— Я из ашира Мустафы аль Гюлима. — Представился хафаш, снова закрывая своё лицо. — Следуй за мной.

— Ашира? — Задумался Дарик, которому совсем не хотелось слезать с коня и оказываться на одном уровне с вампиром. Особого преимущества это ему не давало — даже удрать не получится, если кровопийца бывалый, но ему было куда комфортнее разговаривать с нежитью с высоты седла. — Что ещё за ашир? И где тогда сам Гюлим?!

— Клан, семья, гнездо, род — называй как угодно, смысл от этого не поменяется. — С некоторой долей высокомерия, но в целом терпеливо, пояснил хафаш. — А что касаемо остального, то у господина сейчас есть другие более срочные дела и он приказал мне присматривать за тобой. Идём же, это не подходящее место для расспросов!

С большой неохотой Дарик спешился, оказываясь с незнакомцем лицом к лицу. Вблизи тот оказался гораздо выше, чем показался Борагусу на первый взгляд, и, по сравнению с тем же Дариком, более тонкокостным. С ещё большим скрипом души, полукровка снял свои притороченные к седлу вещи и, по-простецки взвалив их себе на плечо, выжидающе обернулся к хафашу. Оказалось, пока он снимал вещи, кровопийца успел усвистать в конец переулка и ждал его уже там, призывно махая рукой. Это без малого сотня шагов — быстрый же он тип!

Дождавшись пока Дарик его догонит, хафаш повёл его прочь от городских ворот, в сторону моря и порта.

— Город тебе не покинуть, ни посуху, ни на корабле. — Вещал хафаш, бодро ведя Дарика через лабиринт переулков. — Везде воины шаха и жаждущие мести мазариты. Самое лучшее сейчас укрыться и дождаться когда людям не надоедят бесплодные поиски, или пока они не найдут на кого свалить всю вину. Тогда контроль ослабнет и я смогу перекинуть тебя за стены, но не раньше.

— И где ты собрался меня прятать? Надеюсь, не в гареме какого-нибудь хаммада? Не уверен, что я смогу долго изображать восточную ас'дхари, даже под паранджой.

— Нет. — Дарик не видел лица вампира, но был уверен, что тот улыбнулся. — Всё будет не столь эпично. Мы уже «договорились» с хозяином одного известного тебе духана, чтобы он спрятал тебя на время. Ему не впервой укрывать от шахского правосудия воров и убийц, так, что новый гость в его притоне у соседей интереса не вызовет.

Дарик ещё подумал, что и соседи у владельца такого нехорошего места должны быть ему под стать и не побегут при первой же возможности к шахскому каади, но промолчал. А потом они как-то быстро пришли и Дарик почти не удивился, увидев над головой вывеску с увенчанным острым жалом изогнутым дугой скорпионьим хвостом. «Ныш а'буджарак» — гласила надпись на ней, сделанная на бединском. В какой-то момент Борагус даже испытал приступ мимолётного воспоминания, как не так давно он стоял перед этим духаном, держа серебряный дихрем в руках.

— «Жало Скорпиона»?!

Хафаш не удостоил его ответом. Он провёл его мимо курящегося дымом кальянов и забитого очага входа и обойдя всё заведение, подошёл к массивной плотно закрытой двери чёрного хода, несколько раз по-особенному в неё стукнув.

— Теперь твоё имя Муибин. — Произнёс он, подталкивая Дарика вперёд. — Позже, за тобой приду я сам, либо же кто-то вместо меня. Ты узнаешь посланца Гюлима по оливке в руках — остальным не верь.

— Кому это остальным? — Спросил, оборачиваясь, Борагус, но улица была пуста, а его провожатый словно растворился в воздухе. Так он и стоял, оглядываясь по сторонам, пока массивная дверь не скрипнула и в тёмном проёме не возникла пара вытаращенных буркал хозяина духана.