Ира, честно сказать, была изрядно озадачена…

«Что происходит? Я же когда-то думала, что Карпов – исчадье ада, с некоторыми оговорками, разумеется. А меня теперь почти все пытаются убедить, что он чуть ли не ангел во плоти! Или я к нему несправедлива? Ведь даже эта несчастная бывшая модель, буквально, умоляет меня помириться с ним, мало того, ещё и желает нам счастья. Неужели Карпов сумел так обаять её?

Я же и сама была покорена им, а попросту, влюбилась. Приворожил он меня, что ли? Всё случилось так внезапно! Мы почти год прожили счастливой семейной жизнью. Странно, но как иначе было объяснить происходящее? Да, Стас ведь рассказывал мне про ведунью, а вдруг это её рук дело, и без приворота не обошлось? » - Зимина уже всерьёз готова была поверить в это…

Карпов в это время рулил в «Пятницком». Однако, он слишком рьяно взялся за дело, обитатели отдела итак боязливо смотрели на него, а после пары его стычек с подчинёнными, и вовсе перепугались: многие написали рапорта. А подполковник просто видел, кто и чем дышит. Кого хотел и мог удержать – удерживал, а кого считал не слишком усердным работником – увольнял без всякого сожаления.

Опера, на которых он надеялся и считал в «Пятницком» своей опорой, вдруг, словно с цепи сорвались: начали беспредельничать в открытую! Вероятно, подумали, что Карпов, став начальником, будет так же их прикрывать, как при Зиминой. Подполковник первое время крепился и терпел их выходки, но и ему это надоело. Однажды он их собрал вместе и слишком круто с ними поговорил - «вправил мозги». Популярно объяснил, что за каждый их косяк его в Управлении заставляют отчитываться и «имеют не по-детски». На что опера хихикнули и (по его примеру) посоветовали расслабиться и получать удовольствие. Карпов разозлился и «спустил на них всех собак», в том числе, пригрозив увольнением по нехорошей статье. Те, кто особенно должны были его поддерживать, теперь попросту занимались собственным обогащением, в буквальном смысле, кидая его, своего начальника….

Парни зароптали, смотрели на подполковника с явным недовольством, даже с недоверием. Воронов сидел мрачнее тучи, а Юра – глаза и уши отдела – даже упрекнул Стаса, что можно было со своими обойтись и помягче.

– Да как с вами помягче, если вы не понимаете ни хрена?!
– взвился Карпов.

С большим трудом погасив свой гнев, он пообещал им, что скоро всё будет как раньше, и деньги у них будут и всё остальное – надо только подождать.

Ему таки показалось, что парни не поняли его, а напротив, только обозлились. С тяжёлым сердцем Карпов ушёл с этой встречи…

========== Часть 276 ==========

Уже который день, отбыв на службе положенное время и прикупив по дороге бутылку спиртного (желательно покрепче) он ехал домой. Там он отрывался на полную катушку: в сердцах, выпивал горячительный напиток в одно лицо и, забывшись хмельным дурманом, крепко засыпал, но спал при этом очень беспокойно, видя во сне кошмары. Утро подполковника было совсем не мудренее, как говорится, а гораздо тяжелее и тягостнее вечера - от похмелья. И день, соответственно, тянулся бесконечно и безрадостно. Слава Богу, что подполковник очень редко срывал своё мерзопакостное настроение на подчинённых. Он начал бояться себя в гневе, потому, что его мудрости, выдержки и долготерпения уже не хватало.

Однажды, с утра заехав в Управление к начальству на ковёр, получил нагоняй за повышение процентов уровня преступности.

Каменский распекал его так и сяк, но потом махнул рукой и отправил, пригрозив выговором с занесением.

В коридоре Стас встретился с Захаровым. Тот, иронично улыбаясь, съязвил:

– Что, Стасик, несладко приходится? А ты думал как? Ирка тут, знаешь, как зубами скрипела, однако, улыбалась перед Каменским, иной раз и дурочкой прикидывалась. За это ей, как бабе на высокой должности, многое прощалось. А ты мужик. И улыбка твоя тут, извини, только у секретарш котируется, да и дурачком прикинуться не получится. Так-то!

Станислав Михайлович явился в отдел и ахнул: посетителей с заявлениями полно, а никого из следователей на рабочем месте нет!

Тарасов уехал на происшествие, а куда девались Агапов с Черенковым?

Подполковник прекрасно знал, где можно спрятаться в отделе и прямиком направился к подсобке. Там и нашел этих двух товарищей, уже успевших «остограммиться». Они отмечали своё будущее повышение. Карпов, и сам выпить был не дурак, но, не в рабочее же время?! Так они же ещё и ему выпить предложили! Его это крайне возмутило. Он не смог сдержаться, и бедный Агапов подбитым самолётом спикировал на пол от мощного начальственного удара в челюсть. Выпучив глаза, он сидел и не мог прийти в себя, плохо соображая: за что его так?

Разозлённый до бешенства подполковник не стеснялся в выражениях, разъясняя права и обязанности подчинённых. Смысл сказанного им означал:

«Я вам не Зимина! Миндальничать с вами не собираюсь. По-хорошему не понимаете – будет по-плохому!»

Черенков ринулся помочь Андрюхе подняться, но грозный окрик начальника заставил его немедленно отправляться на своё рабочее место – принимать заявления от «терпил»…

Глухарёв, увидев разбитую губу Агапова, возмутился. Он пошёл к Карпову, попенял ему за рукоприкладство, сказал, что Андрей и Лёха собираются уходить из отдела.

– Да пусть катятся! Работнички! – нервничал подпол.

– Стас, а с кем работать-то? Я и Коля Тарасов остались – не разорваться же нам!

– Серёга, нужно время! Придут другие люди. Переводом хотели сразу трое молодых следаков прийти.

– Стас, да пока они придут, пока освоятся!

– Серёж, иди, а? Я тебе не Зимина: сопли подтирать и утешать не буду.

Глухарёв посмотрел пристально, покачал головой, развернулся и хлопнул дверью.

Карпов чертыхнулся ему вслед, опять уткнулся в папки с делами.