– Это у тебя, яйцеголовый, вылупилась такая мысль?
– спросил Каплан, глядя в упор на Маргулиса и одновременно вытягивая из-за пояса небольшой пистолет. Я заметил, что пистолет тоже был системы 'каплан' - разновидностью браунинга, усовершенствованного для стрельбы отравленными и разрывными пулями по вождям.

– А вы, собственно, сами-то здесь на каких правах?
– спросил Маргулис, не убоясь оружия и даже сделав навстречу стволу мелкий шажок.

– По линии здравоохранения?
– попытался уточнить Членин.

– По линии судьбы, - весело произнес Каплан, потрясая ее орудием.

– Это представители попечителей, - поспешно вмешался Дементьев.
– Натуралисты-народники. Исследуют внутренние миры.

– Так объясните этим исследователям, - продолжал Маргулис, щурясь на главврача, отчего сделался пронзительным его взгляд, - что мысли не вылупливаются из яйца, а со страшной скоростью носятся в воздухе. И чем умнее мысль, тем быстрее она носится. И требуется немалая сноровка, чтоб ее ухватить и утвердить в голове. И только глупые мысли сами приходят в голову.

Похоже, его не очень напугала реакция Каплана, хотя тот в продолжение всей его реплики играл желваками, мрачнел, хмурился, глядел на него пристально не менее двадцати секунд, а потом и пистолет направил в его сторону. Но этот аргумент, приводящий к молчанию, к ожидаемому результату не привел.

– Нет-нет-нет, уберите оружие, - обернулся главврач к главарю.
– Как депутат городской думы от белого движения 'Врачи Отчизны', я напрасного кровопролития допустить не могу.

– Направленье движенья позвольте узнать?
– ухватился Членин.

– А вас, - обернулся главврач к Маргулису, - я прошу не подстрекать и не провоцировать. Иначе я тоже начну.

– Белые начинают, а кончаем мы, - сказал Маргулис негромко.

– Умные уши покидают глупую голову?
– полувопросил Каплан.

Я уже упоминал, что ухо Маргулису врачи оторвали. Так что даже едва не выдернули евстахиеву трубу. Я немного подумал о том, кто бы мог быть этот Евстахий, но обстановка вокруг стремительно накалялась, а Каплан спросил:

– Хочешь пулю, хасид?

Не знаю, что бы за этим последовало. Выстрел, наверное. Но ситуацию своевременно разрядил сумасшедший Птицын.

Он, стоя немного поодаль, все время подергивался, азартно вертел головой, клевал носом. Видимо, повредил ему некий нерв санитар.

Иногда, после особенно щедрых инъекций, у меня тоже плясали мухи в глазах. Однако я научился превращать их в буковки, которые переписывал на листочки бумаги, если подворачивался, или прямиком на простыню. Птицын же предпочитал этих мух склевывать.

Он клюнул носом в последний раз и громко сглотнул. Потом, потеревшись носом о плечо, словно чистил перышки, весело оглядел всю компанию. Дементьев понравился ему больше всех, возможно, потому, что белый халат на нем был значительно чище.

– Поймай меня!
– подскочил он к Дементьеву. Его движенья, не лишенные птичьей грации, в само деле напоминали задорный воробьиный наскок.
– Нет, ты поймай!
– настаивал он в ответ на растерянное бормотанье врача, что он, мол, не летающий ящер, а лечащий врач. Кыш.

Все, даже врачи, не смогли сдержать добрых улыбок. Не то Каплан.

– Может быть, док, ты все-таки попытаешься остановить этот психоз?
– сказал он, оборачиваясь к Дементьеву и машинально направляя на собеседника пистолет. Видимо, иначе он и разговаривать-то не умел.
– А то и меня, глядя на них, забирать начинает. Эти паранормальные заразны весьма. Слышь, шизокрылый, ширяй отсюда, - отмахнулся от Птицына он.

– Пока все нормально - и мы нормальные, - хмуро возразил Членин-Перов.
– Вы накормите сперва, а потом и обоюдности требуйте.

– Ты чего голову тянешь?
– уперся взглядом Каплан во Фролова.

– Я просто высокий.

– Высокий, так не высовывайся, - обрубил Каплан.

– Действительно, - сказал главврач.
– Вам очень не мешало бы о дисциплине задуматься.

– А мы задумываемся, - сказал Маргулис.
– Мы, бывает, очень задумываемся. Мысли быстрые отслеживаем, ловим их на лету. Да и сами их быстро думаем. Вы знаете, во сколько эргов энергии обходится умная мысль? А где взять эти эрги? Половина калорий, к вашему сведению, расходуется на мозг. Остальные расходятся по другим органам. А вот Никанора возьми, чья скорость мысли не так высока. Да он, по правде сказать, вообще не задумывается, а кушает за троих.