«Счет принадлежит Борису Сергеевичу Буранову. Баланс счёта: 667.374 руб.»

«Фамилия-то неприличная какая, – усмехнулся Артём, – для такого остатка на банковском счете».

Надо было быстро решать, как распорядиться этой информацией. Скоро должна была вернуться Алеся. Он понимал, что перебрасывать деньги на его собственный банковский счет нельзя было ни при каком раскладе: всё отслеживается, и его карьера «распорядителя денежных знаков» может завершиться, толком и не начавшись. А как хотелось бы увидеть лицо Вероники, когда этот хахаль начнёт рассчитываться! Хотя не исключено, конечно, что у него и наличных хватит, и другая карта другого банка тоже наверняка имелась в черном кожаном портмоне. Стильная эта у него штучка, кстати.

«Ладно, – решил Артём, – пусть провайдер сам сообразит, что делать с этой выручкой». В сообщении он написал:

«Обнулите счет без моего участия».

А в ответ получил:

«Ваш баланс в LiveD пополнен на равнозначную сумму».

Он непроизвольно присвистнул – больше десятки в «зелёных» по текущему курсу! Но тут же одёрнул себя: теперь ведь получается, что он эти деньги уныкал у Бориса Сергеевича?

Хотя, если взглянуть на ситуацию с другой стороны и вникнуть в её суть, то выходит, что уныкал-то не Артём Ничастных, а некий LiveD, дохлый мертвяк – вот и ищи-свищи его. Баланс Ничастных просто пополнился на крупную сумму, а благодетель-«пополнитель» наверняка отыграл себе проценты за прокрутку дензнаков. Но, блин, мама дорогая – прокрутить шестьсот шестьдесят косых за одну минуту…!

Не успел Артём пережить это потрясение, как в зал вернулись девушки. Его телефон лежал на столике, и Вероника, поравнявшись, бросила на него случайный взгляд:

– Какой гламур, боже, ничего подобного никогда не видела, можно взглянуть? – она протянула руку, глядя ему прямо в глаза, ничуть не сомневаясь в ответном жесте.

Пока Алеся усаживалась за столик, Артём, погружаясь в бездонный омут карих глаз Вероники, в очередной раз овеянный её обаянием и чем-то ещё, машинально взял трубку и подал ей, коснувшись ненароком её пальцев. Он не испытывал ранее более волнующего ощущения, чем это мимолетное прикосновение, пронизавшее его, словно током, от макушки до пят. На спине и руках он почувствовал мурашки и понял, что краснеет.

Но девушки были заняты не им в этот момент.

– Надо же, у него и название зеркально отражается, такие буквочки объемные! Свет, ты видела? – и Вероника нагнулась к ней, случайно ли, намеренно ли, давая возможность Артёму оценить тот факт, что она была без лифчика, но он заставил себя скромно отвести глаза, подумав, однако, про себя: «Тоже мне, Атос-Портос-и-Арамис хренов!»

В верхнем правом углу на дисплее его нового гаджета имя провайдера медленно и плавно менялось, отображаясь зеркально в горизонтальной плоскости, слева направо, мерцая в трёхмерной графике рыжими отблесками якобы адского пламени. Каждый поворот брэнда теперь позволял прочитать слово как в традиционном порядке, так и в обратном:

LiveD – DeviL – LiveD – DeviL

«Lived devil» или «Devil lived» – это сочетание можно было переводить и трактовать совсем неоднозначно.

Вдруг картинка ожила, будто кто-то снял с паузы видеоролик: девушка на экране медленно подняла голову, не размыкая ладоней, вознесла руки вверх и развела их над головой, как бы приветствуя публику. Только в тот миг, когда лицо её было прикрыто от зрителей, весь облик неожиданно для всех изменился: вместо синеглазой брюнетки теперь на них смотрела черноглазая блондинка, и это была, без сомнения, Вероника. Кипящая лава стала медленно оседать, обнажая её бёдра и длинные стройные ноги. Уровень уже коснулся колен, когда настоящая Вероника во плоти вскрикнула с нервным смешком:

– Ой, дальше не надо! – и бурлящий огнём омут тут же замер. На дисплее чёртового телефона.

В их тесном кругу воцарилось гробовое молчание.

Наконец, Алеся произнесла с сарказмом:

– Фигура-то твоя?

Вероника в очевидном изумлении переводила глаза с Артёма обратно на экран, пытаясь уразуметь, кто же из них тут был иллюзионистом.

– Как… откуда… ты… это…

Артём находился в полной прострации, но бессознательно понимал, что, если сейчас же не объяснит произошедшее, его просто порвут две разгневанные тигрицы, на глазах у Буранова и официанта, невозмутимо расставлявшего приборы на их столике: они и не заметили, как тот тихо подошел сзади с блюдами.

Какой-то необъяснимый импульс вдруг подстегнул Тёму взять у Вероники телефон, навести камеру на его Лесю и сделать снимок. Девушки заворожено смотрели на его манипуляции, и он торжественно показал им картинку на дисплее: теперь изображена была Алеся, и рыже-огненная кипящая масса доходила ей до пышной груди, скромно скрывая нижнюю часть округлостей.

– А-а… Свет, ты тоже… нормальненько так получилась, – прокомментировала Вероника.

– Это функция… новая, – сдавленным голосом произнес Артём, обретая постепенно некоторую уверенность, – я еще не до конца изучил… э-э… инструкцию, но, честное слово, Вероника, я не подозревал, что она была включена и… что ты в неё попадешь: я буквально недавно сфоткал вас за столом… вот… посмотри… он вполне приличный… я не мог предположить, что такая обработка… Видимо, в аппарате установлен софт, который… так вот… считывая фотки, переводит их в трёхмерку и анимирует. Клёва, да?

Вероника окинула его долгим изучающим взглядом и ответила:

– Ну, да, наверно.

Помолчав немного, добавила:

– Ладно, Несчастный, забавная у тебя мобила. А нашу фотку с Борисом, кстати, удали. Да и анимашку с неё тоже, если сохранилась, – добавила она, помахала им рукой и направилась к своему столику.

Артём выдохнул и пробормотал, сунув руки в карманы:

– Глупо получилось. Цветик, честное слово, я не ожидал, что она вдруг разденется… там… в телефоне… так… прилюдно. Блин! Дёрнуло ж выложить трубку на стол.