– Серьезно?! – выпучил глаза Ученый. Но его, казалось, никто не слышал.

Последний свой монолог Мики проговорила нарочито громко, чтобы каждый, кто здесь находился, слышал ее предельно хорошо. И люди прекрасно поняли, о чем она говорит. С каждым ее словом на их лицах возникало все больше подозрения и… Злости? Джайна попятилась. Внезапно она почувствовала себя будто в западне, будто все эти взгляды, направленные на нее, это взгляды боевых машин, холодных и беспощадных, готовых разорвать ее на мелкие кусочки.

– Это… – Николас уставился на нее, но так и не смог произнести ничего другого.

– Я… – Джайна отчаянно заглядывала в его глаза. Просила помощи. Потому что внезапно она почувствовала себя до безумия одинокой, у нее словно бы снова выбили всю почву из-под ног. От ее уверенности не осталось и следа, Джайне хотелось, чтобы ее поддержал хоть кто-нибудь. – Николас, ты же знаешь, что я не могу быть чем-то другим… Или представлять опасность. Ты сам сказал мне, что я… Наиболее человечна. Нико… – и тут она замолчала, потому что увидела на его лице… Отвращение?

– Как же ты ловко втиснулась к нам в доверие, – тяжело проговорил он, – как же ты обвела нас всех вокруг пальца. А я еще подумал, что встретил человека, с которым наконец-то мог бы нормально поговорить здесь, но ты оказалась…

– И что? – с каким-то отчаянием спросила Джайна. – Что это меняет?

– Нет, ну она и правда дура! – расхохоталась Мики. – Что меняет? Да это все меняет, тварь ты эдакая.

– А зачем ей ум-то, – вдруг хохотнул Глейн. – Знаю я таких, завозили еще перед войной. Привлекательная фигура, милое личико. Этакая красивая куколка. А что с такими делают?

– О-о-о, ты думаешь… – протянула Мики, но он перебил ее.

– Пф, а че тут думать-то? Гиноид какой-нибудь из этих корпораций по роботостроению, «куколка для запретных утех» – как они говорят. Ну что ж. С такой и грех не поразвлечься – зато используем по назначению, – улыбнулся он и двинулся к Джайне.

Она не знала, кто такие гиноиды. Но догадывалась, что что-то не очень хорошее, что-то, что принято считать вторым сортом, по крайней мере, именно так на нее смотрел Глейн. Джайна беспомощно оглянулась, она надеялась прочитать хоть в лице кого-нибудь признаки поддержки. Но все те, кто еще вчера более-менее хорошо относились к ней… Теперь смотрели с презрением. От прежней теплоты Николаса не осталось и следа, на нем было написано только отвращение, в глазах Руди мелькало напряжение и настороженность, Мики торжествовала, а Глейн… В его глазах светилась какая-то алчность. И все они. Все сидящие здесь смотрели на Джайну теперь волками, на их лицах смешалось все: от презрения до очевидной ненависти. Они видели в ней кого угодно, только не ее саму: машину для убийств, машину для утех, красивую безмозглую куколку… Только не человека, не такую, как они.

Они напоминали стаю. Кто не с ними – тот против них. Кто не принадлежит к их виду – того следует изгнать и не принимать никаким образом. Даже несмотря на то, что ты многое для них сделал.

Джайна смотрела на всех этих людей и не верила, что Скотт и они – это одно и то же, нет, не может же такого быть. Но это так. Они больше не были лояльны к ней. Они все презирали, ненавидели, боялись ее, но никто не готов был помочь ей.

Она снова осталась одна, без какой-либо поддержки, и это оказалось ужасно – быть одной против всех, особенно когда ты не понимаешь, что ты сделал не так. И Джайна в ужасе закрыла лицо руками и вдруг почувствовала, как Глейн руками заскользил по ее телу, и ей стало понятно: кто такие гиноиды, что он собирается с ней делать. И тут в ней вдруг проснулись силы, она рванулась, да так, что Глейн чуть не упал, и побежала – ринулась, не разбирая дороги, рванула прочь от них всех, стремглав несясь по лестницам и коридорам, неслась, сама не зная куда, и кричала только одно имя. Имя того, кто был способен ее защитить.

F2 же в это время занимался привычными разгрузочно-погрузочными работами, что, как, видимо, решили местные, и являлось его истинным предназначением. О том, что через энное количество единиц времени они планировали напасть на вышку, местные периодически благополучно забывали, и если бы F2 также периодически им об этом не напоминал, они бы, наверное, так и решили, что боевой робот на их базе предназначен именно для той работы, которой он занимается. Торчать здесь долго он особо не планировал, рассчитывал помочь атирийцам, благополучно завершить здесь все свои дела и смотаться на Церебрилий, откуда он сможет двинуться дальше по своим делам.

Джайна была худо-бедно пристроена, F2 даже мельком подумал, что, возможно, она и вовсе останется тут, если некий Скотт так и не найдется. Так и ему, и ей было бы легче: не пришлось бы нести ответственность за это беспомощное существо. И ему бы пришлось меньше беспокоиться, потому что Джайна осталась бы с теми, с кем язык она нашла бы явно лучше, чем с ним.

Поэтому он даже слегка удивился, когда вдруг услышал истошный окрик своего имени. И сразу же почуял неприятности, потому что так бы Джайна голосить не стала. Вскоре показалась и она сама, бросившись к F2, чуть ли не как к тому самому неизвестному Скотту. F2 насторожился, дал Джайне возможности перевести дух, вернее, дал столько времени, сколько посчитал нужным, и за него восторженный блеск в глазах андроида успешно сменился на растерянность и какую-то мольбу. Он также подметил, что у Джайны изрядно тряслись руки-ноги, и, несмотря на свой возбужденный вид, она казалась изрядно напуганной.

– Что случилось? – бесстрастно спросил он, и Джайна сбивчиво начала объяснять.

Она путалась в словах, становилась то никакая, то разозленная, но чаще поникшая и дрожащая от страха, перескакивала от волнения с одного на другое, но F2 продолжал слушать. И чем больше он слушал, тем меньше ему нравилась вся эта ситуация. Из ее рассказа он смог уловить самую суть.

Первое – их раскрыли. Второе – на Джайну теперь ополчилась вся база. Третье – сотрудничество с людьми под угрозой.

Собственно, это волновало его куда больше, чем моральное состояние андроида, потому что приходилось пересматривать уже составленные планы, продумывать, что делать дальше, и делать все это как можно быстрее, а F2 любил хорошо обдуманные решения, взвешенные и тщательно проверенные.